Стасик - страница 26

– Примерно так, – завершил свою мысль философ второго года службы, выбросив бычок в центральную круглую урну солдатской курилки.

– Зашибись ты умеешь, Стасик, – одобрил вербализацию сути межгендерных отношений младший сержант Фролов. – То есть ты точно уверен, что Люсинда не дала этому зоотехнику?

Стас подумал, что армия действительно высокая школа жизни, но не стал возражать по существу:

– Точно. Зря переживаешь.

Он действительно верил, что неизвестная ему Людмила из села Подгорское честно ждёт из армии Лёху Фролова, потому что при прочих равных всегда нужно выбирать оптимистический вариант, чем загоняться в тревожные чёрные мысли. Тем более в условиях, когда человеку взять в руки автомат, как два пальца о замок оружейной комнаты, хотя Фролу хватило бы и одного. Так что лучше так, чем эдак.

– А я не согласен! – упёрся чёрствый к человечеству Пистон. – Гуляет твоя Люська там направо и налево, зря ты зёме своему не веришь. Вон кого хочешь из роты возьми, каждый тебе такую историю расскажет. И все «эфку» хотят, а не баб этих. И я тебе гранату согласен набить хоть завтра, достал ты меня со своей Люсиндой.

– А вот так? – спросил Фрол и взял двумя пальцами Санину ладонь.

Пистон скривился от боли, но от правды жизни не отказался. И тогда Стасик с младшим сержантом стали вдвоём рассказывать ефрейтору о том, что нужно лучше думать о людях, что Людмила хорошая и верная баба и что все зоотехники козлы, в кого ни плюнь. И Пистон почти уже с ними согласился, но к курилке приближался нетрезвый с обеда начштаба батальона, и военные от греха подальше срочно покинули узаконенное уставом место перекура рядового и сержантского состава.

Тем временем чай деды уже допили, бутерброды с маслом оставили дневальным в знак поощрения за приключение с капитаном Малинкиным, а дискуссия на тему «граната против Люсинды» так и не пришла к резюмирующей части. И тут Фрол решил обратиться за помощью к коллективу.

– Духи, ко мне! – воззвал он в пространство.

Молодые срочно предъявили старослужащим помятые заспанные лица.

– Взяли табуретки, сели в ряд, – дневальные аккуратно исполнили непонятный, не сулящий ничего доброго приказ. – Раскрыли уши, слушаем. Будете этими, как их, которые в суде…

– Присяжными, – понял идею Стас.

– Вот именно, – подтвердил Фрол, отметая лёгкую панику духов. – Это у нас будет прокурор, это адвокат. И не ссыте, никто вас тут сегодня пальцем не тронет. Поехали. Начинай, Пистон.

Дедушкам понравилось свежее весёлое развлечение, придуманное младшим сержантом.

Вначале выступил с обвинительной речью Саня Пистунов, сообщивший высокому суду о низком, сука, моральном облике гражданских женщин вообще и почтальонши Людмилы в частности. Отдельно прокурор остановился на непревзойдённой элегантности изображения ручного метательного боезаряда Ф-1 в противовес сложности нахождения портретного сходства по фотографии посредством несовершенной татуажной машинки, изобретённой из механической бритвы «Спутник», и что некоторые не ценят труд художника, а наоборот, обещают потом вырвать ему, блядь, руки и нанести прочее членовредительство, ну пусть сами тогда берут и делают, и понятно, что граната на плече всяко красивше, чем чей-то портрет, потому что «эфка» навсегда, а женщины не вечны в жизни любого мужчины, сами подумайте.

В защиту варианта Люсинды адвокат Студент привёл примеры из жизни Пушкина, Дездемоны и героини актрисы Джинн Трипплхорн из «Основного инстинкта», а также вспомнил стихотворение Симонова «Жди меня» и рассказал присутствующим о том, что любовь такая штука, ради которой не жалко не только собственной кожи, но нередко и жизни, и что фроловская Людмила конечно же ему верна, за что обязательно должна быть запечатлена на теле воина, охранявшего мир в стране и в совхозе «Подгорский» в частности, и о том, как Фрол с Людмилой выйдут на песчаный речной пляж («Пруд, – поправил Лёха. – У нас пруд. Но большой»), а там все увидят на нём портрет Люсинды и станут завидовать, потому что любовь и верность всегда должны быть вознаграждены.