«Всхлипываю», «опершись руками о стол», «не закончит раньше». Вот они – истоки девиации. Вот её самые мощные корни. По ним привносится из окружающего мира то, что питает сверхценную идею. Увиденное им действие в отношении одноклассницы трансформировалась в ярчайшую картинку, которая подкрепилась не только постоянным воспроизведением образов в сознании, но и привязанными к этим образам словами. Слово крепится к образу, составляет с ним пару. Произносится кем-то слово – провоцируется образ.
Наши решения, да что там – судьбы! – порой зависят от слова. Да, просто от одного слова. И всё. Круг замкнётся. Началось со всхлипываний и вернулось опять к началу. Именно соответствующие пары «слово – образ» перекрыли для Одного Из все другие впечатления от Марины и собственный голос разума, призывавший к осторожности.
В реале же она, выросшая в таких экстремальных условиях, всё же ну никак не может быть психологически похожа на единственную дочь преуспевавшего инженера, ушедшего из «ящика» и работавшего в те годы по линии ГКЭС, как тогда называлась эта организация, что само по себе было престижно. Дочь любимую, живущую в достатке, в традиционно сбалансированной семье, хотя и строго воспитываемую.
Тогда, во время беседы, ему показалось, что вот оно: то, что поможет рассчитаться с детством. И решение было принято. Он прекрасно понимал цену того, что он купил. И ценность, казалось бы, достигнутого совпадения с его желанным образом. Раз это дорого, раз так трудно подобрать образ, то у Маринки должна быть соответствующая оправа. Как там, в «Терезе Батисте, уставшей воевать»? Капитан-землевладелец собирал кольца в честь девочек, чей бутон он раскрыл? У Одного Из такой коллекции нет. Он намного более продвинутый, чем тот капитан; его жизнь значительно более многогранна, его интеллект несопоставим с убогим умишком урода, описанным Жоржи Амаду.
Вот тайный дом – место, где всё должно произойти.
Как же до оскомины противно опять описывать страсть к девочкам в монашеской школьной форме! Сколько уже сочинений на подобную тему! Ну ничего, это уже ненадолго. Ещё лет двадцать, и у всех, у кого ещё будет стоять к тому времени, уже не возникнет никаких эротических ассоциаций с униформой советских школьниц.
А вот в Германии – просто к примеру, пришло ненароком в голову – ещё в восьмидесятые и девяностые годы прошлого века была масса народа, у которого эротические ассоциации вызывались кожаными шортиками для мальчиков. В Баварии вообще ещё долго после войны так ходили почти все поголовно. В девяностые в Берлине тематическим сообществом Bse Buben («скверные мальчишки» – наиболее точный по смыслу перевод) даже устраивались БДСМ-вечера в таких шортиках. На сессиях середины девяностых 40–50-летние мужики с блестящими кожаными задами подставляли свои реально уже обширные – пиво, однако ж! – чресла под розги. Они проигрывали в зрелом возрасте свои воспоминания из пятидесятых и шестидесятых. Но нет больше фиксаций из того времени, любители шортиков уходят в небытие. На смену для ностальгирующих пришли беговые шортики-спринтеры Adidas или то, что выпускали когда-то народные предприятия в ГДР. Но тоже ненадолго. Уже много лет прошло с тех пор, когда школьная форма была повседневной одеждой для девочек. Однако проблемы достать школьную форму для старшеклассницы, в том числе и для эротических игр, у нас в стране пока нет.
