Лицо Леры светлеет.
– Ого, целый мешок всего, – с детской непосредственностью влезает Макар. Он выглядит словно Лерин старший брат, тоже невысокий, кудрявый и курносый.
– На, найди себе сам что-нибудь, – я даю ему рюкзак, и он с восторгом начинает копаться в нем, пока его партнёрша, заглядывает через плечо.
Андрей лежит, свернувшись, потому что рост не позволяет вытянуться целиком, идеальная укладка чуть примята. Его брови сдвинуты, а взгляд сосредоточен на экране. В отражении стекла я вижу, что никакое кино он не смотрит. Мой партнер пересматривает наши выступления, анализируя все ошибки. Запись доходит до того, момента, где я запнулась, и его глаза превращаются в щелки. Главная ошибка – это я, привязанная к нему как балласт.
– О-о-о, – Макар вытаскивает из мешка плюшевое авокадо и тыкает его в нос, посмеивающейся Лере.
Может быть, у нас тоже был бы шанс, не будь ты, идущим по головам ради золота, не будь я такой жадной до денег.
В Нарве поезд стоит сорок минут, мы выходим на перрон, чтобы немного размяться, пока наши соседи остаются в купе. Я чувствую, как совсем расклеилась, пообщавшись с ребятами. День фигуриста – это день сурка, в одних и тех же стенах катка, с одними и теми же людьми. Я настолько привыкла к грубости Андрея, к слабости и трусости тренеров, что пара часов с обычными, нормальными людьми со здоровыми партнёрскими отношениями повергла меня в уныние. Вот, значит, как может быть, когда вы работаете как одна команда, когда вы не друг против друга, а друг за друга.
Мне двадцать семь, Андрею всего двадцать пять, для партнёра в танцах это не возраст. Я устала и больше не могу здесь находиться, я готова катать на новогодних елках, давать мастер-классы, или, прости Господи, пойти на Ледниковый период. Десять лет вместе вымотали меня, постоянные диеты напрочь испортили желудок, а от стресса выпадают волосы. Я хочу уйти, хочу, чтобы Андрей отпустил меня. Он должен понять меня хотя бы раз в жизни. А я должна попытаться в последний раз найти компромисс.
Быстрым шагом направляюсь на другой конец платформы, где вовсю разминается мой партнёр. Разъезжающиеся ноги и полное отсутствие баланса на скользком перроне показывают высочайший профессиональный уровень.
– Андрей, – зову его я.
Он вынимает один наушник и ждет, что будет дальше. Я вытираю сбитые ладони о штаны и собираю всю волю в кулак.
– Послушай, я понимаю, сейчас совсем не время…
Первый, Ростелеком…
– Я обещаю, что не подведу во время Олимпиады ни тебя, ни тренеров. Я выжму из себя максимум, пусть я никогда и не буду так хороша как ты.
…банк, кашель…
– Но потом… Я хочу завершить, – на выдохе скороговоркой произношу я. Он все ещё молчит. Я воспринимаю молчание как сигнал к продолжению. – Ты обязательно найдешь кого-то лучше и талантливее, завоюешь с ней ещё очень много медалей. Но я больше не могу, дай мне уйти. Я не хочу кататься. Мне это не нравится.
Я поднимаю глаза. Вместо того, чтобы встретиться со мной взглядом, он смотрит на свои часы. Андрей удовлетворенно кивает, приобнимая меня за плечо, почти как пару дней назад, но теперь едва касаясь моего тела.
Что я наделала?
– Ладно, забыли, – я хочу дать заднюю, понимая, что ничего хорошего меня не ждет. – Я пойду в купе, скоро отправляемся.
– Все в порядке, – успокаивает меня он. – Я сам этого хотел. Просто потерпим до конца сезона и забудем всё как страшный сон.
