Никита в тот вечер проводил меня до квартиры, чтобы набрать воды для бачка омывайки. И папа, поддерживая разговор, рассказал, как проходят наши занятия по езде в условиях, приближенных к реальным. По дорогам общего пользования, короче. И особенно напирал, как переживает за подвеску и что там еще приводит колеса в движения. Никита был безжалостен в своем вердикте, а папе его идея крайне понравилась. И вот теперь пытается-таки меня раскошелить. Не с целью наживиться на мне, конечно, но с целью проучить. Хм…
- Хорошо, - поднимаюсь я, оставляя кофе недопитым, - пусть будет по-вашему. Но так как я еще студент на полном вашем содержании и обеспечении, то либо тебе придется дать мне сумму побольше на карманные расходы, либо я раскулачу Белова. Вы же не захотите, чтобы я, в самом деле, зарабатывала на вашу ходовку натурой.
- Понял, не дурак, - разводит руками папа.
- Дурак бы не понял? - улыбаюсь я и, послав ему воздушный поцелуй, иду одеваться.
Вопрос с финансированием ремонта ходовки совершенно явно закрыт и больше не поднимется. Что меня полностью устраивает, ведь папа, переезжая на север к маме, оставляет эту машину мне. То есть она будет моей, а зачем мне машина с расшатанной подвеской?! Я, правда, не уверена, нужна ли она мне вообще, и без папы рядом пока еще никуда ни разу не ездила, но могу ведь и научиться. Папа по-любому не станет перегонять ее в Тюмень, он уже заказал там себе новую. Ждет-не дождется, когда ее опробует. Поэтому пусть пока будет, потом решу, что с ней делать: ездить - не ездить.
Папин отъезд уже скоро. Не выдержал он разлуки с мамой и утомился ежемесячными, а то и чаще, перелетами - полтора года почти жить на два города заставят сдаться даже такого стойкого человека, как мой папа. Мы с сестрой всячески поддерживали это его решение с того момента, как оно только зародилось. Упирали, что взрослые и что не пропадем без опекуна. Действительно ведь уже не маленькие мы - у меня второй курс, Алиска вот-вот окончит школу и в июле отметит свое совершеннолетие. Мы вполне можем отпустить папу и справляться самостоятельно.
И папа то ли повелся на наши уговоры, то ли желание быть с мамой перевесило, но в итоге он подал рапорт о переводе. Уедет сразу после Алискиного выпускного вместе с мамой, которая, конечно же, не пропустит столь знаменательного события в жизни младшей дочери и взяла под это дело маленький отпуск.
*
В универ сегодня стараюсь приехать пораньше, надеясь успеть выслушать рассказ Аглаи о поездке в Кёльн и про сам концерт.
- Шереметева, это было годно!
- Всего лишь годно?! - фыркаю разочарованно - я ожидала большего восторга.
- Ну ладно - бомбически, офигенно, очешуенно, улётно, кайфово! Так норм эпитеты?
- Так норм, - киваю одобрительно. - А что Джаред?
- А что Джаред? - повторяет она, но с вопросительным ударением не на Джареде, а на местоимении.
- Ну… как он тебе вживую? Ждала ли ты его у выхода, получила ли автограф?
- Шереметева, ты в себе ли? - Аглая смотрит с сомнением и опаской, будто я буйная помешанная. - Мне сколько лет? Времена, когда я мечтала об автографе любимого певца, давно прошли.
- А они были? - удивляюсь я, потому что про автограф спросила чисто постебаться - не могла себе представить Степанкову гоняющейся за чьей-то каракулей на фотке.
- Были, лет с десяти до тринадцати я млела от прекрасно печальных глаз Ника Джонаса. Вот приедь он тогда в Москву или я окажись где в Европах или Америках, точно караулила бы где-нибудь у гостиницы, как все эти безумные фанатки.
