Мне вспомнилось, как полицейский детектив, попытавшийся допросить меня после перестрелки в «Наутилусе», был вынужден отступить, как побитая собака, стоило только предъявить ему статус А…
Мне, конечно, сейчас-то грех жаловаться. Но в целом…
– К нынешней Системе… конечно, есть вопросы, – наконец, ответил я. – Но ведь в том-то и смысл! Это всё человеческий фактор. Но, если передать управление б-беспристрастному и неподкупному цифровому разуму… Такому, как, например, Анастасия…
Брайт тихо рассмеялся в ответ, и я сконфуженно замолк.
– Не обижайся, Террел. Я сам когда-то рассуждал точно так же. Пока не понял, что всё это глупости.
– Но почему?!
– Человечество за свою историю придумывало разные формы устройства общества. Монархии. Выборные демократии. Коммунизм. Религиозные государства, где во главе стоит духовный лидер. Но абсолютно при любой форме правления мы сталкиваемся с коррупцией, непотизмом и прочими злоупотреблениями властью. Дело в самой человеческой природе.
– Хочешь сказать, что люди неисправимы?
– Они такие, какие есть, – пожал он плечами. – Скажем так – несовершенны. Или, как говорят священники – грешны. А всё, что они создают – это отражение их самих, и потому оно тоже несовершенно. Это не хорошо и не плохо. Это просто факт, который нужно учитывать.
– Но ведь создание цифрового разума – это как раз способ обойти эту п-проблему, разве нет?
– В какой-то мере. Во всяком случае, в этом была моя идея, когда я работал над проектом «Саламандра»… – продолжил отец, по-прежнему разглядывая фото в альбоме. – Мы с Кингом в своё время очень много спорили на этот счёт. Всё упирается в то, каким именно будет этот новый разум. Нельзя допустить, чтобы он был совершенно холодным и чуждым, иначе сбудутся давние страхи человечества о том, что мы создадим монстра, который уничтожит нас самих. Но если этот новый разум будет похож на человеческий – то он неизбежно начнёт перенимать и все его недостатки. И тогда… какой смысл?
– Но откуда ты можешь знать? – не выдержал я. – Тебя не было пятнадцать лет! И за это время Анастасия… Кто знает, какой путь она успела пройти?
Я тут же пожалел о своей вспышке, однако отец отреагировал на неё совершенно невозмутимо.
– Ты прав. И это сейчас – самый главный вопрос. С одной стороны, её возможности были сильно урезаны. Однако за эти годы она получила огромный массив данных о человеческом поведении. Один из ключевых модулей «Саламандры» предназначен как раз для анализа поведенческих факторов. И в этом смысле Флинт и прочие владельцы «Blue Ocean», сами того не подозревая, продолжили мой эксперимент, который я начал пятнадцать лет назад. Ведь, чтобы нейросеть смогла включиться в управление обществом, она должна хорошо понимать людей.
– Но… Эксперимент, получается, не совсем чистый. «Наследие» – это всё-таки игра. А в виртуальной реальности, тем более анонимно, люди ведут себя не так, как в жизни. Честно говоря, частенько как полные…
– … говнюки и мудозвоны! – подсказал с кухни Дайсон, продолжая сооружать за разделочной доской циклопических размеров гамбургер – похоже, уже для себя.
– Спасибо! – с сарказмом поблагодарил я, и телохранитель отсалютовал мне ножом. – Я имею в виду – если Анастасия будет делать выводы о людях, исходя из эти данных, то это же…
– Правильно рассуждаешь. Впрочем, это вопрос философский. Да, люди в виртуале ведут себя иначе. Но, возможно, именно там они и проявляют свою истинную природу? Так сказать, не стеснённые рамками приличий, морали и прочего налёта цивилизации. Да и сама Анастасия много лет варилась в «Наследии». Это и есть её Вселенная, другой она попросту не знает. Поэтому, думаю, лучшее решение – это не выпускать её за эту грань. И вот тут мы с Майлзом-младшим кардинально расходимся во мнениях.
