– Пацаны, давайте косяк закурим? – предложил он, а я с сомнением посмотрел на это, так как предыдущая сигарета не оказала на меня никакого воздействия.
– А сколько сделать можно? Давайте, вообще-то я не против, – с явным интересом подхватил Сашка.
– На пару косяков хватит, – заверил его Юрка.
Мы начали изготавливать самодельные сигареты с травкой. Получилось два косяка на семь человек. Я сначала сомневался, ведь у меня такая семья, в которой с детства учили, что наркотики – это зло и всегда нужно их сторониться.
Из нашей компании в семь человек только двое пробовали лёгкие наркотики впервые. И здесь же мне также объяснили, как нужно правильно курить и держать этот горький дым в себе, ну а если что-то пойдёт не так, то не следует обмороки и сцены закатывать, лучше сохранять спокойствие.
Затянувшись, мне стало очень тяжело дышать, так сильно я никогда не кашлял – будто в лёгкие засунули что-то острое и крутили им внутри, а потом вдруг ощутил непередаваемый кайф и чувство лёгкости. Телу стало настолько приятно, что хотелось, чтобы у меня выросли крылья, и я полетел ввысь, к пушистым облакам. Одновременно во мне почему-то проснулся нешуточный голод. Еда показалась мне очень вкусной, особенно печенье, которое лежало в стеклянной вазочке на кухонном столе. Вот в этом-то я и увидел настоящее удовольствие. И хотя сладости не очень любил, но печенья съел достаточно много, несмотря на то, что оно было с прослойкой жирного крема, который с раннего детства ненавидел.
Потом, когда приплёлся домой, меня стало очень сильно клонить ко сну. Открыв мне дверь, мама устало сказала:
– Я тебя уже заждалась. Ты где был?
– М-м-м, – только и смог промычать ей в ответ.
– Ты что, пьян?! – одёрнула она меня.
– М-м-м, – снова произнёс нечленораздельную речь я.
Мне было очень смешно, когда я с мамой, наконец, поздоровался. У меня ни разу не было такого, чтобы, глядя на неё, мне хотелось ржать.
Я доплёлся до своей комнаты, не слыша и не разбирая её громких возгласов. А когда, проспав несколько часов, проснулся, до сих пор испытывал какие-то лёгкие ощущения бездействия и безразличия. Мне не хотелось вставать с кровати, открывать глаза, мои руки и ноги не слушались и продолжали неподвижно лежать на постели.
– Стас, вставай, тебе надо позавтракать, – успокоившись, ровным тоном произнесла мама, войдя в мою комнату.
– Я не голоден, – медленно ответил я.
– Что с тобой происходило вчера? Я тебя совсем не узнаю, – обеспокоенно спросила она. – Мне кажется, что ты стал употреблять наркотики… – добавила она не совсем решительно.
– Ну какие ещё наркотики, мам?! – недовольно заныл я. – Тебе уже всё подряд кажется.
– Тогда что я видела вчера? Или кого? Алкоголика? Нет, от тебя не пахло спиртным. Курильщика? А вот здесь – да. От тебя просто разило дешёвым табаком и ещё чем-то, думаю, похлеще. Травка? Стас, это была травка?
– Ой… отстань, – впервые я произнёс по отношению к маме это слово – «отстань», но мне не было стыдно, мне было всё равно. Мне было плевать. Я хотел, чтобы она быстрее свалила из комнаты и оставила меня в покое.
– Отвечай! – скомандовала она. – Ты не уйдёшь от ответа!
– Нет! – отрезал я. – Я просто курил сигареты, вот и всё. Довольна?
– Ты ведёшь себя агрессивно, сын, – испуганно отстранилась она, прикрыв ладонью задрожавшие губы. – Мне страшно…
И мама вышла, оставив меня одного. Это нисколько не тронуло меня. Когда я, наконец, смог заставить себя подняться с постели, то первой моей мыслью было позвонить Юрке.
