Выдохнув, я начинаю снимать пальто.
– Да стой ты! – раздражается Герман, которому кажется, что я опасно покачнулась. – Я сам сниму этот зипун с тебя… Левина!
Я не сразу соображаю, откуда столько возмущения, а потом, проследив за направлением его взгляда, понимаю, что это сработал мой сегодняшний наряд.
Сегодня напялила старое мамино трикотажное платье, а-ля длинная водолазка, которое она давно не носит, потому что оно покрылось катышками. Выбор пал на него, потому что оно относительно мне по фигуре. Я же решила, что пора Бергмана готовить к моему преображению.
Я не учла одного. Трикотаж кое-где вытерся и истончился, и натянулся этими местами на моей груди. Вишенкой на торте становятся нагло торчащие соски.
Разглядев всю эту порнографию, Бергман срочно запахивает на мне пальто.
– Ну Левина! – сглатывает он. – В машину! Никакой еды, пока мы не купим тебе хотя бы лифчик!
14. Глава 13. Аксессуары и проблемы, вызванные ими
– Стоматологам, что, так хреново платят? – никак не может угомониться Бергман. Мы стоим в пробке уже пятнадцать минут, и все это время он брюзжит. Эк мои перси его травмировали.
Ну не объяснять же ему, что я, как любая нормальная тридцатилетняя женщина, ненавижу каблуки, колготки и лифчики. Ходит легенда, что, если после рабочего дня зайти в квартиру и сразу снять все вышеупомянутое, то можно умереть от оргазма.
Верю.
И вот после массажа последнее, чего мне хотелось, это снова заковывать себя в броню.
Я и чулки ношу не потому, что секси-атрибут, а потому, что у меня в колготках задница чешется. Этого Бергману тоже знать не стоит…
Ну, под юбку он ко мне не полезет, так что хоть за них оправдываться не придется. Пусть верит, что в гости к Розе Моисеевне я их только ради него надела.
– Герман, смотри на дорогу! – рявкаю нервно, потому что нам сигналят, а он все прожигает взглядом мое пальто в том районе, где под розовым вязаным шарфом прячутся испуганные сиськи.
На самом деле, мне и самой немного не по себе.
На такой эффект я совершенно не рассчитывала.
Достаточно того, что Герман познакомился с розовыми трусами. Соски – это уже немного чересчур. Да и вообще, вдруг он успел заметить, что одна грудь у меня чуть больше, а сосок чуть ниже?
Какого хрена я вообще об этом думаю?
– Ты развратница, что устроила? Коленки эти, духи и э… прелести бесстыжие! Дай мне телефон твоей матери, я ей расскажу, что она тебе не то запрещает!
Представляю выражение лица маман, с которой мы благополучно разъехались по разным жилплощадям лет пять уже как. Она еще и поприветствует мое полуголое хождение, если это в перспективе принесет ей внуков.
Чего Бергман-то бесится? Его малолетки шире ремня ничего не носят.
– Еще ладно я! Но на твои… твою… туда тебе пялились все! Даже администратор!
Ой, ну это он преувеличивает. Герман с такой скоростью завернул меня в пальто, что трикотажная эротика досталась только ему.
– Так, – припарковавшись у торгового центра, поворачивается ко мне Гера и веско предупреждает. – Я сейчас открою тебе дверь, а ты прикроешь свои коленки. Мы зайдем внутрь, и ты не раздеваешься, не расстегиваешь пальто, не поешь романсы, ни на кого не падаешь и не прижимаешься ни к чьим ширинкам. Инструкция понятна?
– Да, – закатываю я глаза. – Зря ты. Я не такая.
Бергман сопит сердито, у него даже проклюнувшаяся вечерняя щетина торчит как-то воинственно.
– Я доступно объяснил, Левина?
