Когда бабушка провожала учительницу, меня отправили в мою комнату. Подумать только! У меня есть комната! Своя! Но в эти минуты меня интересовало, о чем говорят бабушка и учительница. Я чуть-чуть приоткрыла дверь, а слух у меня всегда был великолепный.
– У меня такое впечатление, что она никогда не учила язык, – сказала учительница.
– Вас же предупреждали: у нее амнезия. Она что-то помнит, что-то вообще не помнит, а иногда говорит такие вещи, что мы не понимаем, откуда это взялось!
– Дети от двух до пяти лет иногда помнят свои прошлые жизни, – заметила учительница. – Хотя ей шесть… Может, это из-за амнезии?
– Сегодня мы идем к специалисту, который как раз интересуется такими воспоминаниями. Но как вы считаете?.. Она сможет нормально учиться? В обычной школе?
– О да! – воскликнула учительница. – Она схватывает все на лету и, главное, горит желанием учиться. В большинстве случаев детей приходится заставлять, убеждать, уговаривать. Хотя у Даши есть стимул: она хочет поехать к папе. Вы нашли правильный подход. Она на самом деле к нему поедет?
– Это зависит не от нас… – вздохнула бабушка.
– Понимаю. Но девочка у вас талантливая. Быстро соображает, быстро реагирует. Я думаю, что с учебой проблем не будет. Забытое быстро восстановится. Она производит впечатление совершенно нормального ребенка.
После урока мы с бабушкой часок погуляли – прошлись по окрестным улицам. Я никогда раньше не бывала на этих улицах, но бабушка утверждала, что бывала. Потом мы вместе с бабушкой обедали. Обед состоял из трех блюд! Потом меня уложили спать. Я не хотела спать. Я боялась, что если засну, то снова проснусь в той комнате, где с самого детства жила с братом и сестрой. Я боролась со сном, но все равно заснула.
Но проснулась опять в комнате принцессы! Бабушка налила мне стакан теплого молока, и мы пошли к дяде доктору. Он стал задавать мне вопросы о моей жизни. Почему-то его больше всего заинтересовала люлька, в которой спал младший брат. Он попросил ее нарисовать, описать. Мне не жалко – и нарисовала, и описала. И если до этого вопросы были самые разные, то после упоминания люльки только о ней. На некоторые вопросы я ответить не смогла, другие были простые. Что я больше всего люблю есть? Да все я люблю, главное – чтобы вообще было что есть. Мы поговорили с ним о рыбалке, о силках на зайцев и рябчиков. Он меня очень внимательно слушал. Раньше взрослые меня никогда так не слушали. Поэтому я радостно отвечала на его вопросы.
Потом дядя доктор говорил с бабушкой, а я подслушивала.
– Где она могла видеть люльку? Это как минимум девятнадцатый век, если вообще не восемнадцатый.
– Нигде не могла. По телевизору она смотрит только мультфильмы. Мы не позволяем ей часами сидеть перед экраном. Компьютер – час в день. Но после травмы она даже не вспоминала о нем, а мы не предлагали. Неужели на самом деле вспомнила свою прошлую жизнь? У нас с дочерью сложилось такое впечатление, что она жила в какой-то крестьянской избе, где было много детей. И старше ее были, и младше. Вечно не хватало еды. Но у нас-то она всегда нормально ела! Ее никто ни в чем не ограничивал. Слава богу, пищевой аллергии нет. Но нас с дочерью, своей мамой, она не помнит! Она не помнит ничего из английского языка! А она им с трех лет занимается. Что нам делать?!
– Нужно время. Может, какое-то триггерное событие – их еще называют «спусковыми» – поможет ей вспомнить все, что она забыла. Может, какая-то вещь.
