Две пары браслетов!
Андрей чуть не плакал. Это он так жалел невесту, которая перенесла смертельный шок.
Он хотел поцеловать несчастную невесту, но его остановил немного визгливый окрик Воловика:
– Стой, гад! Стрелять буду! Теперь медленно поворачиваемся и протягиваем ручки вперед… Станкевич, передай-ка лейтенанту наручники!
Костик взял у Романа наручники, подошел к Стругову и защелкнул браслеты на его кровавых руках.
А Таня Рузова услышала знакомую фамилию, приподнялась в кресле и радостно заорала:
– Рома! Дима! Здравствуйте ребята! Как хорошо, что вы пришли.
– Ты, Таня, сиди спокойно. Ты не ранена?
– Нет, Дима. Всё в порядке.
– Мы, однако, вовремя. Мы задержали этого гада. Он к тебе приставал? Маньяк!
– Это вы про Андрюшу? Он не маньяк, а журналист. Это мой жених! И он, между прочим, спас меня раньше вас.
– Не надо, Рузова. Ты ничего не бойся. Знаем мы этих женихов. С виду журналисты, а внутри маньяки!
Лейтенант Сухов уже успел обыскать Андрея и читал его редакционное удостоверение.
– Товарищ майор! А она права. Это Андрей Стругов, журналист из «Зубра». Я читал его статью. Он так про коррупцию писал, что от той пух и перья.
– Не спеши, Сухов. Твое место десятое! Я и сам не слепой! Вижу, что это журналист. Только он обнаружен рядом с трупом, и у него руки по локоть в крови… Делай, что тебе говорят!
А тем временем криминалист Станкевич нашел под креслом пистолет. Пряча его в пакет, он тоже решил поучить лейтенанта.
– Трудно работать в этом бардаке. Но пистолет я всё-таки нашел! И если на нем отпечатки этого журналиста, то он как миленький поедет в лагеря, лес валить. А вечерами на Колыме будет писать про коррупцию. Жених!
Стругов вдруг понял, что пистолет валялся под правой рукой Татьяны. И значит, что убийца мог стереть свои отпечатки и вложить оружие в руку Рузовой. А тогда произойдет непоправимое – эти сатрапы обвинят ее в убийстве.
У журналиста логика не хуже, чем у сыщика. Но находясь в наручниках Андрей не мог подобрать нужные слова.
– Ребята, здесь недоразумение. Я вам сейчас все объясню. Я интересовался «Дамой с попугаем». А Таня хотела сама написать. Мы достали комочек краски, и она пошла к Зарубину. Но здесь попала в капкан… Кто-то убил художника и сбросил всё на нее! А этот пистолет не мой!
Воловик даже удивился, что у Рузовой такой жених. Этот журналист двух слов связать не может.
– Молодец, Стругов! Очень внятно объяснил. Но вот труп, а вот ты – единственный подозреваемый… Станкевич, сделай, свадебные снимки этой парочки и начинай работать по всей мастерской.
И Станкевич сделал несколько снимков: Танюша, сидящая в кресле, и Андрей с кровавыми руками и в наручниках.
Воловик, вспоминая молодость и свою несчастную любовь, сам освобождал Татьяну. Он распутывал узлы на ее груди, волновался, ворчал и отдавал команды лейтенанту Сухову.
– Странное дело! Журналисты, они как мухи назойливые. Жужжат вокруг, лезут во все дыры, а потом вляпываются по самые уши! Значит так, Костя, эту дамочку развязать и отправить на кухню. Через час я лично буду ее допрашивать.
– А Стругова отпустить?
– Размечтался! Журналиста вези в СИЗО. Вечером мы с ним поговорим.
* * *
Отпечатков журналиста Стругова на пистолете не было.
Более того, после поквартирного обхода нашелся свидетель. Пенсионер Веткин сообщил, что после выстрела выглянул в окно и увидел, как подъезжает синий «Рено». А потом он около своей квартиры заметил человека с горящими глазами. Своей личностью этот субъект очень похож на задержанного.
