Во время перерыва полицейские, наконец, открыли коробку с праздничным тортом. Правда, Молчанов уже не выглядел таким воодушевленным, несмотря на свое пристрастие к сладкому. Зато Слава веселился от души, услышав про визит Арго:
– Что, прямо вот так и наехал на тебя? И Даша вас разнимала? Эх, как жалко, что я все пропустил! Расскажи еще раз!
– Хватит, смени тему и пощади Сережу, – попросила за друга Даша. И вдруг сама вспомнила, как можно увести разговор в сторону: – Я вот что хочу у вас узнать…
Разлив чай, она воодушевленно принялась искать что-то в карманах своего плаща и извлекла на свет губную гармошку.
– Кто из вас умеет играть на этой штучке?
– Что-то древностью, прошлым веком повеяло. Откуда у тебя это? – удивился Слава.
Даша лишь загадочно улыбнулась:
– Подарок-талисман.
…Она сама нарекла бесхитростный презент талисманом. На этой губной гармошке еще совсем недавно ей играл молодой лечащий врач, пытающийся ухлестнуть за симпатичной пациенткой. А когда она хмурила брови и суровым взглядом указывала на кольцо на его безымянном пальце, доктор лишь беспечно смеялся:
– Не укоряйте меня, Дашенька, я ведь не флиртую, а от чистого сердца. Не сердитесь на меня, я хороший. Ведь тот, кто умеет играть на музыкальных инструментах, не может быть плохим человеком!
Это заявление было столь очаровательным по своей наивности, что под звуки музыки девушке очень хотелось верить в некое глобальное Добро. Она ведь и профессию свою выбрала, потому что верила. Верила в то, что с каждым днем она и ее коллеги, ее друзья, делают мир хоть чуточку лучше. Что не со злом борются, а с человеческой глупостью и заблуждением. Спасают кого-то, по ниточке распутывая клубки чужого безумия.
Губная гармошка стала символом этой упрямой, по-детски наивной и светлой веры. Стала памятным подарком от романтика романтику. Талисманом, который Даша отныне всегда носила с собой.
…Любопытный Слава с готовностью протянул руку:
– Дай-ка сюда!
Он повертел гармошку в руках, приложил к губам. Резкий пронзительный звук заставил всех вздрогнуть и зажать уши. Прасковьин виновато улыбнулся.
– Да, брат, чего не дано, того не дано, – усмехнулся Паша.
– На себя посмотри! Только и умеешь из музыкального, что «Собачий вальс» на пианино играть! – наигранно возмутился Слава.
– Да уж хотя бы «вальс», а не душераздирающие вопли гарпий, – хохотнул тот.
– «Воплями гарпий» Славик навсегда завоевал сердце Изумруда, – заметил Сергей.
Овчарка, действительно, заинтересовалась шумом и не сводила глаз с Прасковьина, склонив голову набок с наизабавнейшим видом. Слава не удержался и, вручив инструмент Сергею, принялся почесывать навостренные собачьи уши, ласково приговаривая:
– Эх, собаченция! Музыку любишь, творческое ты существо! Весь в хозяйку, да?
– Это ты называешь музыкой? – поддел его в свою очередь Молчанов.
– Кстати, о творчестве: Даш, как там твои книги? – полюбопытствовал Паша, пока Молчанов со всех сторон изучал доверенную ему губную гармошку.
– Пишу потихоньку, – небрежно отозвалась девушка. – Вдохновения что-то давно не было…
– Влюбиться тебе надо, – простодушно посоветовал Слава. – Сразу вдохновение появится.
Даша рассмеялась, подмигнув ему:
– Вот найду парня, который согласится играть мне на губной гармошке сутками напролет – в него и влюблюсь, пожалуй!
– Нда, нам, похоже, не светит. – Сергей вернул девушке ее памятный подарок и беспомощно развел руками.
