Я шел все это время с опущенной головой, в прямом смысле слова. Я уже не смотрел высокомерно поверх небоскребов, чтобы выбрать следующую жертву. Мне не хочется больше ставить ту цель, хочу чего—то другого. Неужели я взрослею, неужели все люди так меняются, и раньше мой отец был тоже шпаной, во дворе гонял собак или еще что-нибудь вытворял, пока не встретил мою мать. Ведь возможно благодаря ей, и потом благодаря мне он стал взрослым. А мать так и осталась в том возрасте, в котором еще нет взрослого правильного сознания. Я же не буду всю жизнь бить окна, бегать от охраны. Я тоже вырасту, причем вырасту в моральном плане, а не в физическом. В физическом плане у меня уже все нормально, высокий рост, хорошее тело, но мой детский максимализм и непосредственность мешают мне быть взрослым. И странно, что именно сейчас, я стал понимать и думать об этом, вот он новый я? Только масштабы хулиганства по ходу делают нас сильнее. По крайней мере эта мысль делала меня спокойнее. Занятие это свое бросать я точно не хотел, ибо много людей наблюдают за мной, я лидер движения Стеклоп. А Каролина? Как с ней быть? Она и гложет, и гладит мою душу. Мне хочется за ней наблюдать, караулить сутками напролет. Путаница в голове. Конечно же, я сделаю выбор в сторону взросления. Мне нравится все новое, мне нравится экспериментировать, люблю создавать в себе новые эмоции. Постараюсь я все же это все совместить.
Резкий сигнал авто прервал мои мысли. Я в этот момент остановился посреди дороги, на перекрестке, и даже не помню, как тут очутился. Такое ощущение, что хожу на автомате. Благо недалеко от дома ушел, еще квартал пройду и буду на месте. Надо сосредоточиться на дороге все же, и быть внимательнее. А то так ненароком и сбить могут, отберут возможность бить стекла и любить, а может просто слышать, видеть, а может быть собьют так, родственники даже не узнают… Буду валяться такой весь кривой, косой в гробу, как посмешище. Дети увидев будут только смеяться. Они же не понимают, что такое смерть… Я же раньше тоже не понимал, и смеялся над уродством других.
Я осмотрелся по сторонам, вокруг городские рекламные плакаты, и некоторые магазины уже зажгли свои вечерние витрины, а некоторые наоборот уже закрываются, чтобы продолжить свой рабочий день завтра ранним утром. Солнце уже почти зашло за горизонт, лишь желтый свет его немного рассеивался на синем чистом небе. Дул пронзительный и холодный ветер, и в его перерывах, даже это солнце, уже заходившее за горизонт, пыталось согреть меня своими лучами. Еще днем оно мне мешало жить, освещало мои складки на жилетке, ослепляло глаза, в общем, мешало жить, а сейчас мельком согревало. Вернуть бы его назад, но это уже невозможно… Блин, опять отвлекаюсь! Опять погружаюсь в мысли ненужные… Смотри на знаки! Смотри на машины, смотри по сторонам! Свежий ветер компенсировал напряжение. Он дул как раз со стороны океана, и доносил те легкие освежающие ароматы, призывая приятные чувства, похожие на первые минуты после разбитого стекла в том холле… Холодный поток тогда остужал горячую от волнения кровь в венах. Я опять ускорил шаг, все—таки прохлада мне больше по душе, даже думать проще стало, и я сконцентрировался, думал одновременно и о дороге домой, и о своих внутренних переживаниях.
Я прошел мимо окон соседского здания. На первых этажах его люди не жили. Там были прачечные, ремонтные мастерские и т. д. В центральных районах города они работали круглосуточно, так как люди могли приходить за услугами только после работы, оставляли свои вещи на ремонт и для чистки. А на выходных люди чаще всего уезжали из города в горы. Кстати, с другой стороны нашего городка были прекрасные горы, которые будто отделяли нас от внешнего мира, но дарили нам покой, уют и защиту.
