Саша, естественно, удивленно поднял брови, не найдясь, что можно было бы сказать на столь неожиданное заявление одного из ключевых функционеров Леса Сказок, неумолимо превращавшегося в Джунгли Ужаса, не отрывая, однако, зачарованного взора от портрета Силлинги, испытующе смотревшей ему из своего волшебного мозаичного мира прямо в глаза.
– Она передала этот портрет специально для Вас, Александр!
– Да-а?! – недоверчиво и радостно спросил не поверивший своим ушам Александр.
– Принцесса Силлинга свято верит в великую силу Настоящей Любви – в то, что лишь одна она способна растопить ледяные оковы ползучего ига Пайкидов. Но нужен человек, настоящий живой человек из Мира Идиотов… Извините – так называют вашу Ойкумену Пайкиды… И не простой человек, а – бесстрашный в самых, казалось бы, фантастических ипостасях веры. Ты первый, Александр, благодаря своим феноменальным умственным и душевным качествам заставил поверить в спасение умерших и отчаявшихся жителей Замороженных Строек и некоторые из них обрели себя во плоти и крови в Ойкумене Земного Мира!
– Кто это?! – изумленно прервал эмоциональный монолог Рагнера Александр Сергеевич.
– Не суть важно и не все сразу, Саша! Главное – они есть и этот невероятный знаменательный факт вдохновил Принцессу Силлингу – у нее родился вполне реальный план… – Рагнер замолчал, заметив проходившего мимо их столика человека, неумело притворявшегося пьяным, и когда тот прошел, поманил к себе пальцем Александра Сергеевича, навалившись грудью на стол, так что в ходе дальнейшего разговора оба собеседника почти соприкасались лбами.
Разговор носил жизнеутверждающий и секретный характер. Рагнер подробно объяснил Александру Сергеевичу назначение выложенных из кожаного мешочка предметов. Рассказал он ему и о многом другом – о таком, от какого глаза у Саши в течении всей беседы ни на секунду не переставали болезненно не выпучиваться…
Распрощались они с Рагнером Снежным – героем бесчисленных битв с коварными Пайкидами (по многочисленным туманным намекам Рагнера, разумеется), очень и очень тепло, чему в немалой степени способствовали несколько литров чудесного розового вина, немедленно и с большим удовольствием выпитые ими после окончания рабочей части встречи…
…Когда Александр Сергеевич благополучно очнулся на стройке, голова у него трещала не хуже, чем с настоящего земного похмелья. А по завершении праздничных дней, он появился на кафедре с украсившим безымянный палец правой руки огромным перстнем старинной работы, чем вызвал почему-то у Анны Караваевой приступ бурного религиозного негодования, смешанного с суеверным страхом. Улучив минутку, когда они остались в помещении кафедры наедине, Анна подошла вплотную к Александру Сергеевичу и убежденно сказала ему:
– Вы попали в ловушку демонов, товарищ Морозов!..
«Сумерки богов»
(вместо пролога)
В последние минуты морозного декабрьского заката, когда от неба, полыхавшего на западе темно-красным огнем, через бескрайнее заснеженное поле протянулись длинные языки причудливых светотеней, и стена густого леса, многокилометровой полосой росшего вдоль кромки поля, окончательно перекрасилась в угрожающе-черный оттенок – на колоколенке деревенской церкви отчаявшийся подвыпивший звонарь ударил вечерний благовест, и при первых же звуках колокольного звона высокий величественный старик положил широкую длань на плечико стоявшей рядом с ним хрупкой золотоволосой девушки и сказал ей необычайно низким басом:
