– И тем не менее они коллеги по цеху, – заметил я.
– Да, действительно. Мастер Оукден сказал мне, что бросился посмотреть, что там такое происходит. Дверь была заперта, но он ее выломал и едва успел заметить двоих здоровенных оборванцев, которые убежали через боковую дверь. Помощник мастера Оукдена, старик, оставался в дверях его типографии, но видел, как эти двое выбежали и через стену позади сарая перелезли в сад. Он все подробно описал. Мастер Оукден хотел было броситься за ними, но заметил, что здание подожгли: на кипу бумаги уронили лампу.
– Злоумышленники хотели сжечь место преступления? – спросил Овертон.
– Ну да, ведь если бы потом нашли обугленное тело, – сказал я, – смерть Грининга можно было бы приписать случайно возникшему пожару.
Флетчер кивнул:
– Я так и предположил. Как бы то ни было, Оукден вовремя заметил огонь и поспешил потушить его, пока тот не добрался до краски и других типографских материалов. Они моментально возгораются, и пламя могло бы перекинуться на его мастерскую.
Я согласно кивнул. Летом пожары были одним из ужасов Лондона, а для печатников риск, наверное, был особенно высок.
– Потом он увидел, что мастер Грининг лежит в луже крови рядом со своим прессом и голова его пробита. – Констебль нахмурился. – Я тогда слегка рассердился на мастера Оукдена за то, что после беседы со мной он ушел и несколько часов где-то пропадал. Сам он потом сказал во время дознания, что был так потрясен случившимся, что ему было просто необходимо выпить, и он отправился в какую-то таверну у реки, которая не закрывается после вечернего звона. – Эдвард пожал плечами. – Однако, до того как уйти, мастер Оукден рассказал мне все, что знал, а он слывет честным человеком.
Я напомнил себе, что в эти часы Оукден был в Уайтхолле.
Рассказчик в нерешительности замолк, а потом продолжил:
– Должен вам сообщить, что у меня уже было указание присматривать за мастером Гринингом. Он был печально известен своими религиозными взглядами и водил дружбу с радикалами. Три года назад его с пристрастием допрашивал епископ Боннер: речь шла о некоторых книгах Джона Бойла, которые контрабандой привезли из Фландрии. Доносили, что Грининг был одним из распространителей. Но доказать тогда ничего не удалось. Однако странная вещь: его типография была маленькой, всего с одним печатным станком и одним подмастерьем, но все эти годы он сумел держаться на плаву, хотя вы знаете, каким рискованным занятием является книгопечатание.
– В самом деле. Необходимы деньги, чтобы вкладываться в оборудование, – согласился я. – А когда книга напечатана, нужно продать большой тираж, чтобы получить хоть какую-то прибыль.
Флетчер согласно кивнул:
– При этом он был сравнительно молодым человеком, еще и тридцати не исполнилось, а его родители, полагаю, не очень богаты.
– Насколько я понял, это всего лишь мелкие фермеры.
Констебль вдруг бросил на меня подозрительный взгляд:
– И тем не менее они позволили себе нанять сержанта юстиции?
– Один человек, перед которым я в долгу, попросил меня помочь им.
Эдвард внимательно посмотрел на меня и стал рассказывать дальше:
– Были допрошены знакомые Грининга, в том числе несколько радикалов, за которыми епископ велел нам присматривать. У всех имелось алиби, и ни у кого не было никаких мотивов убивать его. Он не держал в типографии денег. Жил там же, где и работал, спал на выдвижной кровати в углу. В кошельке у погибшего нашли несколько шиллингов – их не тронули. Он был холост, и, похоже, у него не было никакой женщины.
