порт приписки Новая Земля
Стась
Тивизор был крохотный и такой же дряхлый, как и все остальное оборудование. Если удавалось наладить хорошее изображение – пропадал звук, при налаживании же звука изображение покрывалось радужными пятнами и рассыпалось на отдельные двоящиеся фрагментики с растянутыми ореольчиками. На компромисс упрямый тиви-прадедушка не шел ни в какую.
Экран побольше и поновее был в каюткомпании. Но там собирались все свободные от работы члены команды, поскольку личные каюты больше напоминали анабиозные боксы и размерами, и наличием удобств – в них можно было только спать, да и то заползать приходилось на четвереньках. Бывать там Стась старалась как можно реже, для чего работу стремилась находить в любое время – к радости всех остальных…
Стась полюбовалась на тщательно отчищенный от ржавчины четвертый компрессорный блок, последний раз прошлась щеткой и осторожно вдвинула его на место. Пользуясь невесомостью, она собственноручно и единолично перебрала все четыре генератора и компрессор, что, вообще-то, категорически запрещалось делать в полетных условиях. Тем более – в одиночку. Но все честитки предпочитали это делать именно в одиночку и именно в полетных условиях, чтобы не маяться потом в доках, ворочая вдесятером многотонные бандуры. На один компрессор в порту ушло бы не меньше месяца при самом удачном раскладе, а здесь – двое суток…
Они вчера приходили. С обыском.
Это уже третий кордон. За какие-то четыре дня полета… Капитан на этот раз ничего не сказал.
После первых он был язвителен и жутко придирчив, после вторых просто рвал и метал, проклиная всех подряд и швыряясь посудой. После третьих впал в задумчивое оцепенение.
И еще – у этих был биолокатор…
Покончив с последним фиксатором, Стась соединила клеммы, отключила микропаяльник и сдвинула на лоб специальные очки для работы с инструментом, который невооруженным глазом и рассмотреть невозможно было бы, если бы не массивная рукоять.
После чего закрыла верхний кожух и перевела режим с аварийного в рабочий. Распрямив ноющую спину – последнее время ноет не по делу, твоя работа, мелкий паскудник? – и, оттирая руки промасленной тряпкой, оглядела машинное отделение с законной гордостью и чувством глубокого удовлетворения.
На картинку с выставки, конечно, не тянет, однако ржавчины и грязи
существенно меньше, а ходовая часть работает так, как, похоже, давно не работала – даже капитан не нашел к чему придраться, хмыкнул только, но сделался существенно вежливей в обращении.
Первыми были синьки, коллеги бывшие. Крыло местное, незнакомое совершенно даже по символике корабля – непонятному синенькому насекомому в желто-зеленом круге. Они перевернули все вверх дном, чуть было не доведя до инфаркта сначала – капитана, когда походя вскрыли пару его тайников, а потом – и саму Стась, заявившись толпой в двигательный отсек. Но искали они не мятку. И не заляпанного смазкой моториста-братишку.
У них, конечно, был ее код.
И фото.
И отпечатки.
Но в корабельный компьютер код и сетчатка были заложены янсеновские, с полицейской карточки. А на трехгодичной давности голлке Стась выглядела девочкой-пай.
Вторые были более вежливы и менее заметны. Они даже обыска не проводили, ограничившись общим сканированием, сверкой данных и долгой приватной беседой с капитаном.
Третьи носили оранжевую форму, были развязны и недисциплинированны, прямо на ходу чем-то аппетитно хрустели, плевали на пол, перебрасывались малопонятными ругательствами и вели себя так, словно были на этом корабле хозяевами.
