Встав на дно, убедилась, что вода доходит до самого подбородка. Отметила про себя что всё как нарочно предусмотрено именно для их длительного сидения. Залезла обратно в нишу, расслабилась, а когда неожиданно увидала плывущее из-за спины деревянное корыто, то аж вздрогнула с перепуганным визгом. Апити от её визга так резко дёрнула головой, что чуть бревно на потолке затылком не вышибла.
В корыте оказалась горячая еда и питьё.
– Ух ты, – нарочито весело вскрикнула рыжая, тем не менее с опаской оглядывая стены той стороны конуры, откуда выплыло корыто, но никаких щелей не обнаружив продолжила, – по крайней мере хоть кормить будут и то хорошо.
– А гадить куда будем? – задалась вопросом белобрысая ведунья, почёсывая ушибленную голову двумя руками.
– Понятия не имею. А ты видишь где-то отхожую лохань?
– Опять в говне придётся плавать, – обречённо подытожила Апити, отламывая крыло жареной птицы, поданный на обед.
– Не знаю, ни ведаю, – продолжила насторожено озираться Райс, – может после кормёжки и лохань всплывёт.
– Вряд ли, – осекла её подруга, продолжая уплетать за обе щёки приплывшую еду, – но поживём – увидим. Чай, не вечер ещё.
– Ну что за жизнь у царской дочери? – с драматичной наигранностью проговорила рыжая, отламывая вторую ножку птицы и принимаясь ею грызть, – а давай, как поедим в корыто им навалим.
Девки весело рассмеялись над задуманной шалостью, но это оказалось их последнее беззаботное веселие…
Опосля того как они поели и развалились по своим лежакам тихо переговариваясь, а в щелях бревенчатого потолка померк свет будто солнце спряталось за облачко, под водой показалось непонятное сияние. Райс пригляделась и сквозь водную рябь увидела, как через стену, что напротив и куда девы лежали лицами, просачивается голубой шар, размером примерно с голову.
Вода изнутри засветилась, красочно переливаясь блёстками и преломляясь рябью поверхности. Рыжая лишь успела отметить про себя, что это сильно напоминает шаровую молнию, как шар вспыхнул голубым пламенем, блеснул грозовыми молниями и по всему телу царской дочери хлестнула боль, невиданная до сей поры. Да такая нестерпимая, что аж искры из глаз и глаза на лоб. Затрясло трясучкой до судорог и сковало так, что даже пискнуть не смогла. Да какой там пискнуть, как дышать забыла.
Кутырка не помнила сколько времени продолжалось это издевательство, только когда начала приходить в себя, то осознала, что до этого в глазах стояла полная темень и они теперь как бы постепенно проясняются. Сумрак ночи в голове светлел, постепенно обрисовывая контуры водяной поруби.
Райс заметалась в жутком перепуге в своей нише, оглядывалась по сторонам, но шар нигде не светился. И корыто что до этого плавало между девами, не прогладывалось даже на дне.
– Что это было? – завопила она со всей силы, обращаясь ни пойми к кому.
Но ей никто не ответил.
– Апити! – продолжила голосить рыжая, кидаясь к соседней нише.
Подруга оказалась без сознания, плавая с закрытыми глазами безвольным кулём. Райс даже изначально подумала, что белобрысая ведунья умерла, оставив её на мучения в полном одиночестве. Но начав трясти и нахлестав от души по щекам, подруга очухалась, и глотая воздух словно рыба, выброшенная на берег, принялась беззвучно биться о стену и потолок, мутузя руками-ногами будто отбиваясь от невидимого врага. Райс её еле успокоила.
Когда уж совсем стемнело в их водяной пыточной норе обе горемыки лежали в обнимку и тихо плакали, так и не поняв, как ни пытались, что с ними произошло и что это такое было.
