– Ты что испытываешь наше терпение? Ты кто такой и зачем суда прибыл?
Вестник вновь встрепенулся, засуетился и, не вставая принялся раздеваться. Вернее, он только размотал свой тряпичный пояс, накрученный на выпуклый и хорошо откормленный живот в несколько оборотов и столь же суетливо вынув засапожный нож принялся его распарывать. Наконец выудив оттуда сложенную в несколько раз тряпицу, попытался на четвереньках подползти к Райс, протягивая перед собой вынутый кусок ткани, но Райс резко встала, сделала шаг и забрала «передачку». Посланник вновь отринул назад, устраиваясь на прежнее место.
Царица развернула тряпицу, всю испещрённую письменами. Да это оказалось письмом. Мало того, что его выполнили таким странным способом оно и содержание имело не менее загадочное, но Райс уже давно привыкла к таким своеобразным посланиям своего самого ценного вестника из стана Куруша, какой только у неё имелся.
Каждое письмо, что Матерь получала от него, адресовалось некой Зарине, его дочери. Попади это послание в руки кого-нибудь, кроме Райс, то вряд ли бы что могло поведать существенного или понятного.
Послание казалось обычным, бытовым. Адресат, как и положено, в первых строках изливал тоску по любимой дочурке, о том, как все по ней соскучились. Дальше рассказывал о вполне домашних делах: кто из родственников, чем занят, что делает и что планирует делать.
Удивительным, пожалуй, являлось только то обстоятельство, что письмо, адресованное дочери, не содержало информации о женских родственницах, а только о родственниках по мужской линии, притом самое большое внимание отводилось некому дяде Аргаду.
Вообще-то это письмо имело второстепенный характер, так как самое важное посыльный передавал на словах, а письменное послание служило лишь своеобразной подстраховкой на случай неожиданной смерти посланца по дороге. Тогда сопровождающие его караван люди, даже не зная сути, могли бы донести вести до царицы хотя бы вот таким образом.
Райс внимательно прочитала послание, а значит и вестнику и Калли пришлось просидеть в молчании очень долго, потому что царица по своему обыкновению читала, останавливалась, задумывалась, возвращалась к уже прочитанному и вновь всё начинала заново.
Наконец, Матерь оторвалась от чтения и передала исписанную тряпицу Калли, которая, даже не скрывая своей заинтересованности, с жадностью принялась за её изучение, почему-то улыбаясь при этом.
Райс выждала, когда Матёрая закончит чтение, что она проделала с удивительной скоростью и как бы выходя из раздумий, обратилась к вестнику:
– А теперь рассказывай, что велено передать на словах.
Посыльный закрыл глаза и начал монотонно проговаривать наизусть заученную речь:
– Великий готов к покорению вечного города, но он не тронется с места пока орды в степи. Великий от своих людей знает, когда и куда пойдёт Агар, но не поверит до тех пор, пока степь не опустеет.
Вестник замолчал и открыл глаза. Послание оказалось коротким.
– Это всё? – переспросила Райс.
– Да, о, Великая Тахм-Райс, – ответил посыльный, наклонив голову.
Матерь задумалась на некоторое время, затем спросила вновь:
– Как долго ты намерен оставаться здесь?
– Я привозил товары для уважаемого Премысла в этот терем, поэтому готов хоть сейчас отбыть в обратный путь.
– Хорошо, – подытожила царица, поднимаясь, – тогда собирайся. Передашь тому, кто тебя послал, что орда ушла на запад к холодным морям. Это будет правдой, так как к тому времени как ты доберёшься, именно так всё и произойдёт.
