Он перевёл взгляд на город, лежащий у ног. Экбатаны продолжал сохранять значение столицы, деля эту роль с Пасаргадами, с эламскими Сузами и новым городом, названным Персидским7, что Куруш основал на южных оконечностях великой степи и которому придавал большое значение в будущих планах завоевания мира. Но здесь, в Экбатаны царь царей любил проводить самое жаркое летнее время, к тому же следующим его шагом планировалось взятие Вавилона, а он вот тут, не далеко от его летней столицы.
Ещё будучи на заре своего восхождения, после взятия этого города Куруш первым делом начал наводить порядок в уже бывшей мидийской империи. Парфия, Армения, Гиркания пришли к нему сами, ну или почти сами. Армению привёл к нему его друг Тигран, Парфию его сотник Гипир, Гирканию племянник Ератан. Почти одновременно с этим Эбар из Пасаргад захватил территорию Элама, где стал царём.
Всё шло по плану, как вдруг все эти планы нарушил Сиеннесия киликийский. Этот царь суверенного, не входившего в мидийскую империю царства добровольно взял и присоединился к империи Куруша, предоставив ему всю свою армию. Но эта армия оказалась ничто по сравнению с теми стратегическими преимуществами, которые давало подобное присоединение. Киликия – горная страна, держащая ключи к проходам из Малой Азии в Сирию и, пожалуй, единственным, ну по крайней мере самым важным торговым путём, соединяющим Лидию и Вавилон.
Куруш строил планы по взятию Вавилона как ближайшего соседа, но существовавшие в то время ещё дружественные отношения не давали ему морального права это сделать, а главное, он тогда ещё не знал, как с максимальной эффективностью, желательно малой кровью обратить Набонида в свои вассалы и сделать его своим ярым сторонником. Вся информация, стекающаяся к царю царей по Набониду, говорила, что этого просто так сделать не удастся.
А тут добровольное присоединение Киликии неожиданно подвинуло Куруша вплотную к Лидийскому царству – одному из самых могущественных на Ближнем Востоке того времени. Царь царей принял это как дар свыше, но тем не менее стратегию решил не менять. Но тут же последовал ещё один подарок судьбы, который всё же заставил Куруша резко изменить планы захвата Вавилонии и обратить свой взор на запад.
Этим подарком стал беглый грек Еврибат, получивший от Креза8 большое количество золота, предназначенного для вербовки наёмников в Пелопоннесе и прибежавший к Курушу с доверенным богатством, открывая царю царей умыслы лидийского владыки. Оказалось, что не только Куруш – завоеватель мира вынашивал планы. Планы строили и другие «сильные мира сего».
И всё-таки инициатива войны принадлежала лидийскому царю. Пока Куруш переваривал полученную от грека информацию и мучился вопросом доверия к ней, лидийцы вторглись в Каппадокию. По совету всё того же Еврибата он отправил послов в города Ионии и Эолиды с призывом отложиться от Креза. Однако греки предпочли занять выжидательную позицию, не приняв ни ту, ни другую сторону.
Наконец Куруш решился. У города Птерия на восточной стороне реки Галис, произошла кровопролитная битва, закончившаяся безрезультатно, и ни одна из сторон не рискнула на новый бой. Крез отступил в свою столицу Сарды, решив основательнее подготовиться к войне и попытаться получить более эффективную помощь от союзников: Египта, Спарты и Вавилона. Однако Куруш застиг его врасплох, двинувшись к Сардам прямо по его следам.
