Девушка в испуге откинула голову, будто только заметила здоровенного мужика. На её лице была нарисована дикая усталость, а вокруг голубых глаз покраснения от чтения. На губах чуть приоткрытого рта розовая помада и лёгкое подведение ресниц и век макияжем.
– Да, но… НЕТ! – ответила она и бросилась короткими шагами из–за длинных шпилек оббегать стойку, когда увидела, что Виктор проникает в кабинет директора.
Кабинет был просторным. Светло–синие стены, пол из чёрного мрамора, на подвесном потолке в два ряда вдоль всего помещения шли яркие лампы. Их свет отражал широкий овальный стеклянный стол, стоящий по центру вдоль всего помещения, а вокруг него удобные стулья на колёсиках. Дальнюю стену закрыл огромный монитор.
Пётр обедал со своим сыном на дальней стороне стола. На этот раз он был в одной рубашке с засученными рукавами. Предплечья лежали на столе, в сжатых ладонях вилка и нож, между ними белая тарелка с обжаренным стейком.
– Пётр Сергеевич, он не… – начала девушка.
– Я никуда не пойду, – перебил Витя секретаря, бросив на директора грозный взгляд.
Девятилетний Саша, словно ничего не случилось, продолжал лопать, а Пётр, тщательно пережёвывая пищу, недовольно смотрел на подчинённого.
Пережевав пищу, Пётр не спеша положил приборы в тарелку, взял тканевую салфетку с колен, вытер ею рот и левой рукой положил её слева от тарелки.
– Вы свободны, Светлана, – не глядя на секретаршу, недовольным, но спокойным тоном произнёс директор.
Светлана совестливо опустила голову, развернулась и вышла из помещения. Виктор заметил печаль на лице девушки, как будто она не сдала экзамен, к которому давно готовилась.
– Я Вас слушаю, Виктор, – Пётр отодвинул тарелку и положил локти на стол, сложив обе ладони в замочек.
Виктор тронулся, огибая стол, чтобы приблизится. Сашка продолжал поглощать пищу. Пётр, как удав, спокойным выражением лица смотрел на Виктора, как на дичь, и когда их разделяли всего три стула, он вставил:
– Не нужно ближе. Я не глухой.
Виктор остановился, отодвинул стул и сел.
– Я по поводу штрафа. Он не справедливый. Целая смена. Это издевательство. Я требую скостить!
– Вы не в том положении, чтобы требовать, Виктор, – Пётр опёрся на спинку кресла. – Я Вам доступно объяснил вашу вину…
– Вина и наказание несоразмерны! – выпалил Витя, ударив кулаком об стол.
– Я могу вызвать охрану, и они вышвырнут…
– Как бы быстро не бегала твоя охрана, два стула, красивый стол и дорогой монитор спасти они не успеют.
– Это угроза? – вызывающе спросил Пётр.
– Называй как хочешь. Не пойдёшь на уступки – тебе же станет дороже.
Пётр пару секунд помолчал, обдумывая сказанное. Судя по надменной, еле заметной улыбке его это позабавило.
– Я ознакомился с Вашим делом, Виктор. Больше половины жизни провёл на войне. Боевые награды, ранение… а что за война такая? В мире давно уже всё спокойно.
– Придёт день, и я отвечу на этот вопрос, – фыркнул Витя. – Только не думаю, что он придётся по вкусу.
– Это официальная информация. Я дотошный до своих сотрудников. Еще поступила информация, что ранения–то и не было. Зато был нервный срыв. И Вы расколотили голову какому–то учёному.
Витя прищурился.
– А еще в Вашей характеристике от руководства сказано: «Максимально агрессивен». Теперь я понимаю…
– Ты даже не представляешь, до какой степени я могу быть агрессивен, – Виктор сказал это максимально спокойно, но в словах всё равно чувствовался яд.
