Истопить желаешь баню, их найдёшь ты чёрта с два.
Я на гору Арарат уже смотреть давно не рад.
За два года так достала, что не надо и наград.
Здесь ночью звёзды сплошь горят, демаскируя наряд,
Даже если в маскхалате, зубы и глаза блестят.
Враг – он не дремлет, чуткий враг, хитрый делает зигзаг,
Притворится турок волком, воет сволочь на ребят.
А вот с вершины «двадцать пять» мне всю Турцию видать,
Женщин ходит очень мало, видно, дома все сидят.
Я вижу – джипы, мужики, рядом бродят ишаки,
Вот сидит в хеджабе кто-то, изнывая от тоски.
Ведь мой бинокль весьма хорош, от него не ускользнёшь,
Коли вшивый кто-то бродит, я увижу даже вошь.
Как солнце вышло из-за туч, по биноклю льётся луч,
Светит в глаз, я плохо вижу, буду ждать подхода туч.
И вдруг «сработка» на «эс-сто», кто в шинели, кто в пальто,
Ухватив стволы и лыжи, побежали на плато.
Как добежали, залегли, кто-то бродит там вдали?
А может турок, может, зверь? «Эй, дозор, пойди, проверь».
Полчаса лежим в снегу, от дозора ну, ни «гу-гу»,
Проверяет он «систему», весь по пазуху в снегу.
Провалился, что ль, в сугроб? Уж пробирает нас озноб,
Ведь все бежали, пропотели, у меня так мокрый лоб.
Слава богу, всё, «отбой», мы не бежим теперь гурьбой,
А все идём спокойным шагом на заставу, на покой.
Вот все пришли, ложимся спать в не согретую кровать,
Год служу – ни баб, ни девок за версту здесь не видать.
Ах, Армения моя, ведь ты была тогда ничья,
Все подряд тебе служили, и с ружьем, и без ружья.
А вот теперь ты далеко, так забралась высоко,
Что с вершины Арарата всю увидеть нелегко.
Ну, всё, Армения, прощай, злом ты нас не вспоминай,
Всё же честно охраняли мы тогда твой дивный край.
А ведь при нас трясло Спитак – горя – море, крики, мрак,
Мы душой с тобою были, нас воспитывали так.
Вот служба кончилась, домой, попрощавшись все с тобой,
Из святого Еревана мы в Европу, на покой.
Всё прошло, идут года, но не забудем никогда,
Ведь родная нам застава в сердце нашем навсегда.
09.02.2012.
