О дивном лепестке.
Под силой озаренья
На белом на листке.
И нету мне спасенья,
Ведь сети так худы.
Не скрою удвленья,
Ушла, как солнце, ты.
2017
Словно три тысячи лет,
Словно тридцать веков
Те три дня для меня.
Где мне найти сей ответ,
Кой докажет, каков
У игры этой яд?
Здесь я не был злую вечность,
Но не значит – никогда.
Вновь моя потеряна беспечность,
Снова в сердце ком и ураган.
И плевал я на статью,
И плевал я на весну,
Не сподобился гадью,
И признал свою вину.
Моя беда – мои три дня,
Моя беда – святые дни.
Нет в жизни счастья у меня,
Коль не идут ко мне они.
2017
Плывёт корабль по долгому теченью,
Матрос уходит с корабля.
В душе он счастлив, готовый ко спасенью,
По суше сходит он гулять.
Роскошный мир: просторы и поля,
К чему война? Зачем она?
Благим намереньем и светлостью горя,
Матрос укажет, где вина.
А над больницей ярко светится фонарь,
На небе жёлтая луна.
И всюду тьма: террор, безумие ума,
Вонзился хаос в кажду тварь, что так глупа.
Глупцы погубят мир.
Поедем, друг мой, туда от жизни бедной,
В тот самый город золотой.
Известен город сей, и всем во всей Вселенной,
Богат в нём всякий люд босой.
Живёт Аркад, в его руках всегда лежат
Агат, медь, серебро.
Да золотых монет в них нарасхват,
И в них добро.
Ты станешь мудрым и счастливым, как твой друг,
А то есть я,
Когда услышишь поворотный в жизни стук,
Стуча не зря.
Славь Вавилонию и Вавилон
На долгие века,
Создав свою симфонию о том,
Чья сила велика.
Огненный меч в руках херувима,
Преграда у дерева жизни.
Виной сему грех, а значится мимо,
Не время ко Древу, ты лишний.
Когда на Голгофу взойдёт светом Он,
Спаситель Христос Иисус,
Тогда сгинет мрак, кошмарный тот сон,
Покажется правда, клянусь!
На зло сатане вновь явится солнце,
Как вдруг ликованье исчезнет его.
Узрите же небо, откройте оконце,
Тьма съела бы мир без Него!
Обмок. Намок большой комок
В пустыне душной.
Бог, как Ты мог
Не дать с небес водицы нужной?
В тот момент, когда на днях
Уже я чуть было не сдох,
А, всё же, дело-то во мне. Прости меня.
Сам виноват. Шагал, не обойдясь без ног.
И я всё пёр, шёл по пустыне,
Мёд вкушая с холодком.
То ли сам я, то ли Ты мне
Дал добро бывать в таком.
Иль, быть может, нет Тебя,
Зря винил и верил я?
Сам себе я бог, судья,
Мысль напала на меня.
Сейчас мне виден возле ног
Намокший, скомканный комок.
Льёт дождь. И гром. Хорош итог:
Уходит в бок мой тяжкий рок.
Чёрное поле усеяно небом,
Капли дождя для него семена.
Испить бы вина с местным лагерным хлебом,
А я пью пейзаж, ведь не те времена.
Часто твердят то, что срок мой – пустяк.
Мне говорят: "Быстро годы сгорят".
И также я верю, что весь этот сон
Назло злому зверю сгниёт, как сезон,
Который собой закрывает всю явь,
Как прячут от солнца меня тополя.
Всё жду, не дождусь,
Как освобожусь,
Рвану за бутылкой вина в магазин,
И хлеба поем, и напьюся один.
С гор скатился колобок,
Закатился он под бок
Великану Витиандру,
Приручивший саламандру,
Витиандр стал великим,
Услыхав лихие крики,
Он не понял: "Так откуда?
Кто кричит, какое чудо?"
Зачесался бок его громадный,
Зудя уж не на шутку.
К боку руку, хлоп, попался!
Колобок невиноватый,
Дрожащий очень жутко,
Что в поту аж искупался.
Великан ему: "Ты кто?
Ты откуда взялся, шарик?"
Колобок вдруг занемог,
Пребывая в диком жаре.
Так ответить и не смог,
Был он в шоковом ударе.
Великан-то тут со злобы
Колобка взял и метнул.
Случай вышел здесь особый:
