– А откуда она? – с сожалением спросила Вика.
– Да алкашка местного разлива. Живет в районе. Детей полон дом, а присмотра никакого. Они у нее постоянно болеют, но она их ко мне не приводит. Доведет детей своей ленью до пневмонии, коклюша, а потом на скорой в стационар к нам их направляет, – злобно прошептала Наташа, вспоминая неприятную женщину.
– Так ребенок, получается, в садик не ходит?
– Да какой садик?! Все пятеро, как беспризорники, по улице бегают. Старшие уже попрошайничают по дворам.
– Ужас, – прошептала Вика.
– Так я сама до сих пор в возмущении. Сука, а не мать. Родила, теперь живите, как хотите.
– Как у вас там весело… – тихо проговорила девушка, стараясь не вырубиться от усталости.
– Да в районной больнице всегда весело… в кавычках. Если не больные, то начальство до белого каления доведет.
– И что опять?
– Наша Галина Петровна! Замечательная заведующая нашего отделения. Не женщина, а сокровище. Понимающая, отзывчивая, общительная и многое другое… Но стоит к нам нагрянуть Московской проверке, так в такую змею превращается, что все сидим по кабинетам и в коридор носа не показываем.
– А ты как хотела? Это ж проверка, – возмутилась Вика, подавляя очередной зевок.
– Да я все понимаю и на ее месте была бы строже…
– Это точно….
– Что? Да я просто…
– Я шучу, Наташ, – улыбнулась Виктория, сонно потирая глаза.
– Не смей мне спать. Я такое дорогое вино принесла, а она спать собралась, – недовольно буркнула подруга.
– Прости… Нет, спать не собираюсь. Мне еще тексты переводить.
– Ты все так же?
– Ну а как по-другому? После того как мать… умерла, мне экстренно пришлось устраиваться на работу, чтобы органы опеки и попечительства не забрали брата. Даже не представляю, что было бы, если бы я училась на тот момент…
– Как говорится: «Что ни делается – все к лучшему».
– Это хорошо, что твой отец договорился с Игнатом Петровичем, чтобы меня туда без опыта взяли, а то я и не знала, как выкручивалась бы.
– Да что толку-то, копейки получаешь.
– Меня переводы вывозят, домашнее хозяйство помогает, а работа в столовой – чтобы официально устроена была.
– Слушай, но с твоими способностями тебе бы в Москву и…
– Ты о чем говоришь, Наташа? Какая, к черту, мне столица? У меня ребенок маленький, сама окончила несчастное училище на повара и самоучка по языкам. Я тут сплю несколько часов в день, чтобы брата всем необходимым обеспечить и себя.
– А что ортопед про Егорку говорит? – спросила Наташа.
– Говорит, что изменений нет в размерах, профилактика остается прежней: процедуры, стельки… – тихо сказала Виктория.
– Устала? Ты постоянно замученная… выглядишь просто ужасно….
– Ой, Наташа. Честно признаться: у меня такое ощущение, что мне тридцать лет, пятеро детей, и я содержу свиноферму, всю работу выполняя сама.
– Да-а… ты хоть бы немного отдыхала… Ведь так нельзя. Ты молодец, все в доме отмыла, покрасила, диван даже приобрела с крутым холодильником, но надо же себя любить хоть немного.
– Это все было необходимо. Как жить в такой помойке? Матери было плевать, а дом, грубо говоря, рассыпался. И хоть я маленько привела все в божеский вид, но нужны мужские руки… притом везде. Просить алкашей не резон, я сама лучше сделаю. Холодильник сломался, и Колька сказал, что он и так переработал свое. Пришлось лезть в рассрочку под 40 процентов годовых в банке. Слов нет, одни слюни. А диван… совсем плох стал… еще с восьмидесятых годов тут стоял. Вместо деревянных ножек были кирпичи. Егорке в комнату купила детскую кровать и шкаф на его деньги. Я их не трогаю, чтобы у него было что-то на всякий пожарный. Я лишь в крайнем случае беру оттуда что-то.
