Он кивнул, не поднимая головы.
– Прости. Мне правда очень жаль. И тебя, и твою дочь.
Повинуясь порыву, я обняла мужчину, насколько хватило длины рук. И, кажется, заплакала – так проняла меня история. Мы сидели несколько минут обнявшись, потом Джинн легко поднял меня и усадил себе на колени. Он был очень горячим, как в лихорадке, словно теперь его сжигал внутренний огонь.
– Не извиняйся. Не надо. С моей дочерью все хорошо. – Голос Джинна прозвучал низко и глухо, как из колодца.
Я не сумела ничего сказать, только уставилась на него, как баран на новые ворота.
– Ее успели спасти, прооперировали, и она скоро поправилась. На детях вообще быстро заживает, к счастью.
– Ах ты!.. – Я не нашла слов, только яростно двинула его кулаком в лицо. Он увернулся, перехватил мою руку, поцеловал, дурачась, костяшки.
– Извини, что сразу не сказал. На самом деле я не шутил и не издевался. Призрак мертвой девочки с тех самых пор стоит у меня перед глазами. Когда закончилась эта история, я купил Нике и Лии новые паспорта, обеспечил им новую жизнь. Они сейчас живут в другой стране, под другими именами, и меня с моей опасной работой нет в их судьбах. Я помогаю деньгами через подставных лиц, чтобы никто больше не связал их со мной. Я не хочу, чтобы призрак мертвой девочки когда-нибудь обрел плоть. Я не хочу больше терять дочь.
– Лия права… – прошептала я. – Ты сволочь, Джинн.
– О, Сильфа, ты даже не представляешь какая…
Я встала с его колен, отошла к перилам. Вид моря и неба постепенно успокаивал меня. Наверное, именно поэтому я не попыталась снова ударить Джинна – или теперь называть его Алексом? – когда он подошел ко мне сзади.
– А знаешь, – задумчиво сказал он, – ведь мой амулет оттуда, из того ящика с сокровищами…
Вот не зря все-таки во все времена такое значение придавалось словам. И в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было – Бог… Одним словом, правильно использованным, можно убить человека, а можно вернуть его к жизни. Так было и на рассвете мира, и сейчас, в странных и туманных его сумерках.
И успокоить взбешенную сильфу, готовую поднять ураган, тоже, оказывается, способно слово. Правильно найденное слово легко превратит ее в легкого и воздушного мотылька, чувствительного к малейшему движению воздушной стихии. Ну ладно, не одно слово, а несколько, но это уже детали.
Как только я поняла, что именно сказал Джинн, мое бешенство улетучилось, как дым. Интерес заполнил меня всю, и другим эмоциям места не осталось.
– То есть ты хочешь сказать, что и сейчас можешь оказаться в опасности из-за кулона? – переспросила я, поворачиваясь к соседу и напрочь забывая про уже ставший любимым пейзаж. – Тебя снова кто-то может начать из-за него прессовать?
Наглая джинноподобная морда изобразила работу мысли, а смуглые руки ухватились за кованые перила по обе стороны от меня, перекрывая пути отступления, если бы мне вдруг вздумалось бежать. Глупый джинн… Куда я денусь с окруженного водой острова? Да и от собственного любопытства куда деваться?
– Я хочу сказать, что поведение моего амулета после знакомства с тобой не укладывается ни в какие рамки, – соизволили объяснить мне. – И сон этот странный, и твоя реакция на прикосновение – неспроста. Я ношу дурацкую железяку больше пяти лет, и ни разу она не дала повода подозревать себя в чем-то большем, чем исключительно украшательная функция. Ну да, я к ней прикипел, привык, да и удачи у меня с тех пор прибавилось. Но везение в бою можно списать на то, что я просто стал круче как профи.
