Стихотворения 1859–1860 гг. - страница 4

На скачущих бурно конях;

Примчатся в каретах кукушки,

Рогатые звери придут,

На памятник деда лягушки,

Вздуваясь, лорнет наведут, —

И в Клодта живых изваяньях

Увидят подобья свои,

И в сладостных дам замечаньях

Радастся: «mais oui, c'est joli»

Порой подойдёт к великану

И серый кафтан с бородой

И скажет другому кафтану:

«Митюха, сынишко ты мой

Читает про Мишку, мартышку

Давно уж, – понятлив, хоть мал:

На память всю вызубрил книжку,

Что этот старик написал».

О, если б был в силах нагнуться

Бессмертный народу в привет!

О, если б мог хоть улыбнуться

Задумчивый бронзовый дед!

Нет, – тою ж всё думою полный

Над группой звериных голов

Зрим будет недвижный, безмолвный

Из бронзы отлитый Крылов.

Вечер в саду

Солнце будто б с неохотой

Свой прощальный мечет взгляд

И червонной позолотой

Обливает темный сад.

На скамейке я у стенки

В созерцании сижу

И игривые оттенки

Пышной зелени слежу:

Там – висит густым развивом,

Там – так женственно – нежна,

Там – оранжевым отливом

Отзывается она.

Аромат разлит сиренью,

И меж дремлющих ветвей

Свет заигрывает с тенью,

Уступая место ей.

Что – то там – вдали – сквозь ветки

Мне мелькнуло и потом

Притаилось у беседки,

В липах, в сумраке густом.

Что б такое это было —

Я не знаю, но оно

Так легко, воздушно, мило

И, как снег, убелено.

Пронизав летучей струйкой

Темный зелени покров,

Стало там оно статуйкой,

Изваянной из паров.

Напрягаю взор нескромный

(Любопытство – спутник наш):

Вот какой – то образ темный

Быстро движется туда ж.

Сумрак гуще. Твердь одета

Серых тучек в бахромы.

То был, мнится, ангел света,

А за ним шел ангел тьмы, —

И, где плотно листьев сетка

Прижимается к стене,

Скрыла встречу их беседка

В ароматной глубине.

И стемнело все. Все виды

В смуглых очерках дрожат,

И внесла звезда Киприды

Яркий луч свой в тихий сад.

Все какой – то веет тайной,

И, как дева из окна,

В прорезь тучки белокрайной

Смотрит робкая луна,

И, как будто что ей видно,

Что в соблазн облечено,

Вдруг прижмурилась… ей стыдно —

И задернула окно.

Чу! Там шорох, шопот, лепет…

То колышутся листки.

Чу! Какой – то слышен трепет…

То ночные мотыльки.

Чу! Вздыхают… Вновь ошибка:

Ветерок сквозит в саду.

Чу! Лобзанье… Это рыбка

Звонко плещется в пруду.

Все как будто что играет

В этом мраке и потом

Замирает, замирает

В обаянии ночном, —

И потом – ни лист, ни ветка,

Не качнется; ночь тиха;

Сад спокоен – и беседка

Там – вдали – темна, глуха.

Поэзия

Поэзия! Нет, – ты не чадо мира;

Наш дольный мир родить тебя не мог:

Среди пучин предвечного эфира

В день творчества в тебя облекся бог:

Возникла ты до нашего начала,

Ты в семенах хаоса началась,

В великом ты «да будет» прозвучала

И в дивном «бысть» всемирно разлилась, —

И взятому под божию опеку,

Средь райских грез первых дней весны,

Ты первому явилась человеку

В лице небес, природы и жены.

От звездного нисшедшая чертога

К жильцу земли, в младенческой тиши,

Прямым была ты отраженьем бога

В его очах и в зеркале души.

Готовую нашли тебя народы.

Ты – лучший дар, алмаз в венце даров,

Сладчайший звук в симфонии природы,

Разыгранный оркестром всех миров.

Пал человек, но и в его паденьи

Все с небом ты стоишь лицом к лицу:

Созданья ты к создателю стремленье,

Живой порыв творения к творцу.

Тобою полн, смотря на мир плачевный,

На этот мир, подавленный грехом,

Поэт и царь державно-псалмопевный,

Гремел Давид пророческим стихом,

И таинством любви и искупленья

Сказалась ты всем земнородным вновь,

Когда омыть вину грехопаденья

Должна была святого агнца кровь.

Назад Вперед

Стихотворения 1859–1860 гг. - страница 4

Похожие книги