Угощался хорошей водкой, предложенной полковником, выпивая вместе с ним, наслаждаясь кратким отдыхом после изнурительного перехода с «гражданки».
Довольный и хитрый, как старый лис, Калязин, предлагал и уговаривал меня битых два часа – провести одну поисковую группу в почти самый центр Зоны.
– Послушай Джоник: проведешь группу, и всё, свободен как птичка, да с большими бабками, да ещё какими. Понимаешь Джон, это очень важно и срочно, – разомлевший и полупьяный полковник, ласково, почти по отечески, просил меня. Меня! – целый полковник, какого-то несчастного бродягу по жизни.
– Да я понимаю, дело не в деньгах, с собой их в могилу, всё равно не смогу забрать, как ты знаешь, Полкан, да и пока бабки, сумел наскрести немного, – по дружбе я его так и называл иногда Полканом.
– И проблемы у меня тут нарисовались личные, надо бы решить их поскорей, – выкладывал свои карты на стол.
– Не вопрос, поможем. Вот давай так сделаем: ты помогаешь мне, а потом я тебе, и заметь, без-воз-мездно. К тому же, ты не русский что ли, ведь там пропали наши люди, ученые, несколько моих пацанов тоже, ты же сам ведь бывший военный, – хитрый Полкан, заходил и так и сяк, давил на жалость, сулил денег и помощь.
Вконец, выпив около литра водки с Полканом, я сдался:
– Ладно. Договорились. Задаток на мой счет закинешь, номер знаешь, и насчет помощи, рассчитываю тогда на вас.
– Слово русского офицера! – пьяный Полкан, еле стоя на ногах, пытался обнять, облобызать на прощание, но я отстранился и лишь подал руку для дружественного пожатия. Ненавижу здороваться за руку, особенно со всеми подряд. Хорошо военному начальству, честь отдал и всё.
Ладно бы, там были бы люди хорошие, или друзья самые закадычные.
В настоящей зоне для заключенных или в колониях, если поздоровался за руку с опущенным, «фуфелом», или «чертом», по незнанию или случайно, то сам автоматически становишься таким же, «зашкваренным».
Не отмыться или исправить это уже никак нельзя.
Вспомнились сейчас зачистки во взбунтовавшихся мордовских ИТК.
В Зоне почти не с кем не здоровался за руку, иной раз головой кивну в ответ – и всё, хорош и на этом.
– Вас, любезный мой сеньорр, подвести, может? – учтиво поинтересовался Полкан, пьяно пошатываясь на ногах.
– Не откажусь, от предложения, ссударь, – я был сама вежливость.
Калязин включив рацию, пьяным голосом заорал в неё:
– Машину ко мне. Отвести его куда скажет. Живо. Исполнять! —
Полкан явно не церемонился со своими служаками подчиненными.
Через минуту я садился в поданный к подъезду служебный «УАЗ».
Полковник заорал напоследок, через открытое окно:
– Снаряжение и всё остальное получишь у Сидора. Точку сбора, все инструкции пришлю на КПК. Всё, пока. Удачи.
Понятно. В ответ помахал ему ручкой, далее мы помчались на Кордон, к Бару. На Кордоне бар назывался «Шти».
Почему такое название «Шти», странное, спросите вы.
Тогда в 2002 году, когда Чернобыльская Зона вспыхнула и содрогнулась во второй раз, от сверхмощного взрыва в результате секретных научных экспериментов, образовалась Зона Отчуждения.
Потом малу—помалу возникло сталкерское движение.
Узнав про него, после гибели жены отправился сюда, вместе со второй волной нахлынувших старателей. Когда прибыл сюда зеленым новичком первоходом, на Кордоне творился хаос и запустение, жизнь едва теплилась на пепелище.
На одном полуразваленном домишке прибита простая фанерка с кривой намазанной синей краской надписью «Шти».
