Вот кто будет уютно чувствовать себя, сидя в модных джинсах на голой, продуваемой всеми ветрами вершине, так это Тони Мэтьюс, но ведь бывают люди, которые для этого рождены. Райф скорее чувствовал себя охотничьей собакой, чем орлом. Ему нравилось брать след, а не смотреть свысока и гадить конкурентам на головы. Не то чтобы Мэтьюс только этим и занимался, однако без такого умения на вершинах не живут. Райфа вполне устраивала стабильная работа в корпорации и высокая должность, которую он там занимал, а ворчание Бэзила можно пропускать мимо ушей.
Он все-таки вышел из машины, неторопливо дошел до подъезда и, кивнув исполнительному швейцару, вошел в вестибюль. Какое счастье, что больше не приходится возвращаться по вечерам в родительские апартаменты – там, конечно, приятно и уютно, и штат прислуги делает существование комфортным, но зато здесь никто не висит над душой с нравоучениями и сочувственным вниманием к его личной жизни. Последним грешили мать и сестра, которым до смерти хотелось, чтобы «мальчик был пристроен». То, что мальчику уже сорок один, и он вполне способен позаботиться о себе сам, женщин не останавливало. Его решение жить отдельно еще в двадцать пять вызвало бурю эмоций, а когда Райфу пришлось недавно на некоторое время возвратиться в отчий дом, неугомонные родственники решили было, что так теперь останется навсегда. Он разочаровал их, съехав месяц назад в заново отремонтированную квартиру.
Лифт доставил Райфа на четвертый этаж, и, немного повозившись с ключами – новые замки еще казались слегка непривычными, – открыл дверь и щелкнул выключателями. Райф любил, чтобы электричество загоралось сразу во всей квартире, и сейчас люстры вспыхнули, мягко засветились торшеры, превращая большое сумрачное пространство в сказку, залитую золотистым светом. Еще один щелчок – и зазвучала мягкая классическая музыка: волей случая это оказалась ария Нормы из оперы Бернини. Яркое сопрано несравненной Монтсеррат наполнило комнату и пролилось бальзамом на душу Райфа. Все же, нет ничего лучше, чем вернуться домой.
Ремонт пошел квартире на пользу: теперь она была светлее и казалась больше, чем раньше. Райф рассеянно бросил пиджак на кожаное кресло и направился на кухню, чтобы исследовать недра холодильника и чего-нибудь выпить перед сном. Как обычно, приходящая домработница миссис Ловелл постаралась: на полках было полно продуктов, стоял тщательно прикрытый от мороза салат в роскошной салатнице, скучал под пленкой нарезанный тонкими ломтями сыр различных сортов. Райф вытащил из холодильника салат и сырное богатство, распаковал все, схватил вилку и принялся есть, не утруждая себя поиском тарелки. Искать их, конечно, было не надо – вот они, сверкающие, выстроились стройными рядами недалеко от мойки, – но есть хотелось так, что было не до церемоний. Хотя обычно Райф этими церемониями не пренебрегал.
Утолив первый голод, он все-таки взял тарелку и сразу почувствовал себя более цивилизованным человеком, чем минуту назад. Удивительно! Чувствовал ли себя так неандерталец, который только-только слез с дерева и взял в руки палку-копалку? Или до неандертальцев были кроманьонцы? С такой древней историей у Райфа всегда случались проблемы.
Он налил себе молока в высокий холодный бокал. Настроение наконец-то пришло в норму, подогретое желудочными удовольствиями, и Дормер подумал, что, в общем-то, все складывается не так и плохо. Эверилл, судя по всему, толковый парень. Возможно, и не придется сталкиваться с мисс Хоук, а полтора месяца, отведенные на эту работу, пролетят быстро. Райф сдаст отчет и забудет обо всех неприятностях и неудобствах, связанных с «Данго» в целом и с мисс Хоук в частности. Чем скорее, тем лучше.
