Кати всегда ярко и модно одета. Не секрет, что таким образом она рекламирует наряды своего модного дома. Сегодня на ней было алое шёлковое платье с белыми фестонами и весьма нарочитым турнюром, а белый волнистый воротничок многозначительно уходил в глубокое декольте. Даже втайне завидовавшие дамы признавали, что Кати Бенуа, не обладая совершенной внешностью, обладает тайной женственности. Мужская половина света была с этим согласна, и я в их числе.
Я поцеловал Кати руку, а она заглянула мне в душу своими карими глазами.
– Любезная Кати, цвет вашего платья напоминает мне весенний восход! ― тут надо отметить, что наша законодательница мод запрещает называть себя по имени―отчеству.
Она ответила мне глубоким контральто:
– Вы были бы великолепны, Мишель, если б не разбрасывались комплиментами. Впрочем, барышням только этого и надо.
Вот так она поставила меня на место. Интересно, отчего она не выходит замуж? Ищет ли мужа по уму или по деньгам? Правда и у m―lle Бенуа был недостаток: неблагородное происхождение. Я знаю, что в наше время на это смотрят не так уж строго, и даже графы иногда ухитряются связать свою жизнь с балериной. Но предрассудки ещё никто не отменял: многие браки расстроились из-за протеста родных.
Завидное общество этой дамы с удовольствием разделял уже знакомый мне Иван Сергеевич Веригин. Этот крупный, полный мужчина из-за своих усов и круглого лица напоминал мне известный портрет Бальзака. Не знаю, насколько был деятелен Бальзак, но Веригин славился неторопливостью и основательностью. С дядей Феликсом он сошёлся потому, что занимался коллекционированием холодного оружия. Дядя, что ни говори, был новичком в этом деле. В его коллекции было штук шесть стилетов, но большой ценности они, в сравнении с коллекцией Веригина, не представляли. Другое дело – стилет, которым был убит Генрих III. Тут дядя обскакал Ивана Сергеевича: подобной редкости у него никогда не было.
Веригин встал и душевно сжал мне руку обеими руками. При этом он так тепло улыбался, что сходство с добрым Бальзаком было необыкновенное. Сегодня все так были рады моему приходу, что я стал побаиваться, не кроется ли здесь подвох. Предчувствия меня не обманули.
Моя вторая тётя, без сомнения, знала, как добавить оживления в раут. Она с хитрой улыбкой подплыла ко мне и легонько потащила за локоть:
– Пойдёмте, Мишель, я представлю вас замечательному знатоку древностей.
Только при встрече я понял, какого она ожидала эффекта, и отчего некоторые гости улыбались, поглядывая на нас.
Елизавета Кондратьевна подвела меня к высокому, крепко сбитому лощёному господину. На вид ему было лет тридцать, но я мог и ошибиться: рассекающая бороду вертикальная полоска седины делала его старше своих лет. Коварные улыбки доброхотов сейчас же стали мне понятны: в петлице его смокинга красовался цветок анютиных глазок. Точно такого сине―жёлтого колера, как и в петлице моего костюма.
– Михаил Иванович Гальский – племянник Феликса Петровича. ― Тётя наслаждалась ситуацией.
Я поклонился, тщетно придумывая выход из конфуза.
– Лев Николаевич Измайлов ― наш хороший знакомый, интересующийся редким оружием, и обладатель дюжины талантов. ― Господин, ничуть не смущаясь, поклонился в ответ и улыбнулся.
Лиса Елизавета испытующе разглядывала нас обоих.
Я решил брать быка за рога, а затем спросить быка, как он себя чувствует:
