– Ну, типа сгонять в будущее, посмотреть, чем вы будете ужинать на следующей неделе? Или, наоборот, в прошлое. Может быть, в день, который вы хотели бы переделать.
– Нет там ничего, куда я хотела бы вернуться, – возразила Жозефина.
– А в будущее?
– Там я наверняка буду мертвой. Или толстой, – смеясь, сказала Аманда. – Ни того, ни другого я знать не хочу.
Девицы принялись дразнить Аманду будущим в роли жирной фермерской женушки. Может, все дело в виски, но униматься я не собиралась:
– Я хочу сказать, мы могли бы с помощью Энигмы путешествовать во времени. Мы могли бы посмотреть, есть ли для нас и вправду что-то большее, чем этот жалкий кусок камня в космической тьме; могли бы открыть действительно великие тайны! Разве это не лучше жемчугов?
Я грохнула стаканом об стол, и девушки вдруг притихли. От меня и слов-то обычных редко дождешься, не то что таких воплей.
Колин вертела в руках покерные фишки. Они тихо, размеренно клацали, и в этом сумрачном свете она больше походила на школьницу, чем на бандитку. Я как-то всегда забывала, что ей всего семнадцать.
– Давай дальше, Адди.
– Я это уже сделала, – сказала я, тяжело дыша. – Путешествие во времени. С Энигмой. Я поняла, как.
Тут уже все взоры устремились на меня. Я рассказала о своих экспериментах и о том, как только этим вот вечером перепрыгнула на несколько часов вперед.
– Это только начало, – предупредила я. – Там еще кучу всего доводить до ума.
Фадва лизнула палец.
– Не понимаю, зачем нам это.
– Да ты только представь: нам тогда не придется грабить поезда! – взвилась вдруг Колин. – Мы сможем отправиться, куда только пожелаем! Может, там, впереди, нас ждет что-то лучшее, и для этого не придется жухать!
Наши с Колин взгляды пересеклись, и там, у нее в лице, я увидала нечто, напомнившее мне Джона Баркса. Надежду.
– Я за, Часовщица. Давай, и пусть Дивные Девы гордятся тобой.
– Ото-ж, мэм! – буркнула я, проглатывая ком в горле.
– А тем временем, дамы, нас ждет четырехчасовой.
Следующим утром мы с Фадвой оседлали лошадей и двинули в город за припасами. Минул год с тех пор, как я сбежала к Дивным Девам. Верующие снова утыкали берега Смолы своими палатками. Я прохлаждалась возле коновязи, когда мне внезапно зажали рот, оттащили за шиворот на зады «Красной кошечки» и дальше по лестнице наверх, в комнату с кроватью. Меня кинули на стул. Два бандюгана встали рядом, скрестив руки на груди, готовые пристукнуть добычу, если я рискну хотя бы посмотреть на дверь. Впрочем, через секунду эта самая дверь отворилась, и вошел шеф Кулидж собственной персоной. С тех пор, как мы встречались последний раз, он успел набрать вес и обзавестись бакенбардами вроде пары мохнатых котлет, приплюснутых на щеки. Он сел напротив, снял очки, тщательно вытер их носовым платком и водрузил на место.
– Аделаида Джонс, надо полагать? Вас что-то очень давно не было видно, мисс Джонс.
– Да как-то выпала из времени, сэр, – сострила я, но он мою шутку не оценил.
– Позвольте вас просветить: год. Вы отсутствовали целый год. Никаких вестей.
У меня свело живот. Я хотела заорать что есть мочи, предупредить Фадву. Я хотела выпрыгнуть в окно, разбив стекло, приземлиться прямо на спину лошади и гнать, гнать всю дорогу без остановки, будто мне надо во что бы то ни стало обставить Жозефину, – домой, в лагерь, к Энигме.
– Не поведаете ли вы мне, мисс Джонс, каким образом поезд шесть-сорок из Прозорливости оказался обчищен Дивными Девами, так что этого не заметил ни один пассажир? И как то же самое могло случиться с дирижаблем одиннадцать-одиннадцать из Сент-Игнация?
