Стивен Спилберг. Человек, изменивший кинематограф. Биография - страница 13

Он не был бы первым евреем, который хотел бы быть ковбоем или хотел быть как-то причастным к американскому Юго-западу. Арт Шпигельман, когда его спросили, как он пришел в профессию, ответил, что стал карикатуристом тогда, когда понял, что не сможет стать ковбоем. Вспомните еще трех сбежавших из городской среды ковбоев: Билла Кристала на скотном ранчо в «Городских пижонах» (1991) и Джина Уайлдера в паре с Кливоном Литтлом в пародийном вестерне Мэла Брукса «Сверкающие седла» (1974).

Став режиссером, Спилберг получает возможность опосредованно играть роль и воплощать образы – все те, которых он и другие евреи в его лице были лишены не только в жизни, но и на экране Голливуда. Стремление к геройству в американском стиле побуждает Фивеля подражать его кумиру, шерифу в исполнении Джимми Стюарта в его последней роли на экране. Фивель становится героем с еврейским подтекстом: он тот, кто предупреждает о надвигающейся гибели, тот, кого никто не слушает.

Если в Нью-Джерси он чувствовал себя аутсайдером, то в Аризоне он и вовсе стал словно инопланетянин. Семья поселилась в пригороде Феникса, граничащем с пустыней. За 13 лет жизни он сменил три места жительства, но своим истинным домом он считал Скоттсдейл, где семья жила между 9 и 16 годами Стивена. Спилберги купили ранчо в новом модном районе под названием Аркадия, наконец бросили якорь и стали обрастать всеми теми благами, которыми должна была обладать средняя американская семья тех лет. Тогда женщины еще носили фартуки в духе Донны Рид, а Бетти Фридан не написала свою книгу-бомбу «загадка женственности». Всех все устраивало, за исключением одного нонконформиста, известного как Ли Спилберг, которая, несмотря на свой талант ассимилироваться где угодно, была не в восторге от обыденности этого места.

По воспоминаниям Спилберга, это напоминало окрестности в «Полтергейсте»: «кухонные окна выходят на кухонные окна, обращенные к кухонным окнам. Люди машут друг другу из окон». Для десятилетнего ребенка тут собралась целая галерея образов: отвоеванные у природы территории, такие плавные, напоминающие о подавлении и подчинении, безликий, одинаковый пейзаж жилых районов и на фоне всего этого – раздолье природы огромной страны и бездонное ночное небо у подножия горы Кемелбэк.

Аризона стала одновременно лучшим и худшим временем в жизни мальчика: здесь ему пришлось заново пускать корни, так варварски вырванные из Нью-Джерси, ходить в новую школу, заводить новых друзей – и это все на фоне подросткового периода взросления. Здесь он был бóльшим аутсайдером, чем где бы то ни было, «слабоумный в мире крутых парней». Его уши торчали, нос был слишком длинным. Хулиганы звали его «Спилберг-жук».

Он пережил то, что сам потом назовет «шестью месяцами торжества несовершеннолетнего преступника», в которые он был особенно изобретателен в плане терроризирования родных сестер и вообще всех вокруг (например, на своей бар-мицве он забрался на крышу дома и закидал гостей сверху апельсинами). В это же время вовсю шла война между Леей и Арнольдом. Как вспоминал Спилберг несколько лет спустя, в одной комнате мать играла на фортепьяно в компании подруг, а в другой комнате отец в компании коллег-инженеров обсуждал «компьютерные мышеловки»^>1. Мальчик закрывался в своей комнате и затыкал щель под дверью полотенцем, чтобы не слышать шума.