Теперь мы продолжали путь на восток, чтобы вновь вступить во владения нашего короля. Пленных и раненых мы оставили в ближайшей деревне, где получили еще подкрепление. Мы дали крюка, чтобы избежать встреч с этим враждебным племенем, и продолжали свой путь спокойно и без помех. На восьмые сутки, когда мы сделали привал, чтобы отдохнуть, один из наших воинов, взобравшийся раньше нас на пригорок, стал кричать и махать нам рукой. Мы побежали к нему и, очутившись на вершине холма, с неописуемой радостью увидали британский флаг на Сенегальском порте по ту сторону реки. Теперь мы поняли, что тем или иным способом наши соотечественники разыскали нас и потребовали нашего возвращения за известный выкуп. Так оно и оказалось; губернатор наш, узнав, что мы находимся в плену у короля этого племени, предложил ему приличный выкуп за нас, и король согласился вернуть нам свободу. Впоследствии мне удалось узнать, что король оценил нас по пятидесяти шести шиллингов с человека. Губернатор принял нас чрезвычайно ласково, затем отправил на наше судно, которое с полным грузом стояло на рейде, готовясь на другой день выйти в море. На судне нас встретили товарищи и сослуживцы, как воскресших из мертвых, так как считали нас давно погибшими.
На другой день мы снялись с якоря и после вполне благополучного плавания вернулись в Ливерпуль.
Ливерпульские дамы чрезвычайно любезны ко мне. – Меня представляют капитану Левии. – Снова отплываю в Сенегал. – Узнаю о заговоре относительно захвата судна, но нахожу возможность предотвратить его. – Меня благодарит и вознаграждает судовладелец. – Предпринимаю поездку в Лондон с капитаном Левии. – Попутно нас задерживают разбойники с большой дороги. – Заезжаем в таверну. – Разгульная, городская жизнь. – Переезжаем в уютный пансион для приезжающих. – Сталкиваемся с правительственным сыщиком. – Возвращаемся в Ливерпуль.
Так как наш капитан прекрасно отрекомендовал меня как образцового и весьма полезного офицера, кроме того, я и раньше был на хорошем счету у судовладельца, то по возвращении моем из Сенегала я был принят чрезвычайно хорошо и с несравненно большим вниманием, чем бы подобало молодому человеку в моем чине и моем возрасте; мне тогда было всего двадцать три года.
Мой плен у негров и рассказ о моих приключениях также возбуждали большой интерес. Сначала меня много расспрашивали об этом ливерпульские джентльмены, затем и одна дама, супруга одного крупного коммерсанта, слышавшая от мужа кое-что о моих приключениях и заинтересовавшаяся ими. Убедившись, что я довольно приличный и довольно воспитанный молодой человек, с манерами более изысканными, чем у большинства моих товарищей и сослуживцев, она решилась пригласить меня к себе на вечер, чтобы я развлек и позабавил ее друзей рассказами о моих приключениях. Все эти дамы особенно интересовались негритянской королевой Уиной, расспрашивали о самых мельчайших подробностях ее внешности, ее наряда и убора, и всячески старались угадать и уловить, было ли между мной и ею что-нибудь похожее на интригу. Они лукаво грозили мне розовыми пальчиками, когда я торжественно уверял, что ничего подобного не было, а две или три из них ласками и хитрыми уловками пробовали заманить меня в какой-нибудь дальний уголок и там старались выпытать у меня признание в том, что, по их мнению, было истиной, хотя я все время упорно отрицал их предположения.
