Наконец в конце улицы Николай увидел длинное одноэтажное здание с флагом на коньке крыши. Странно, полотнище флага было не обычным триколором, а целиком красным, как в фильмах про СССР. Это ещё больше обескуражило Николая.
Он подошёл к ступенькам, ведущим в контору. Возле входа глаза ухватили вывеску «Правление колхоза «Пролетарий Сибири». Колхоз? Сибирь? Совсем всё запуталось. Где заповедник в Марий Эл, а где Сибирь? И Котовка почему-то! И флаг красный… Непонятно абсолютно ничего… Ладно, надо зайти внутрь.
Открыл дверь, зашёл в контору. Потянуло каким-то незнакомым запахом. Тут и дымок дровяной печи, и затхлость залежалой бумаги и ещё какие-то непонятные ароматы. В одном из кабинетов Коля услышал голоса. Направился в ту сторону, открыл дверь и зашёл в кабинет. В нём находились две молодые женщины. Одна, светловолосая, сидела к Николаю спиной, а другая, рыжая вдруг на полуслове замолкла, и оторопелым взглядом уставилась на Николая. Через секунду прошептала:
– Светка… Коля…
Светловолосая обернулась, и не успел Николай что-либо предпринять, в мгновение ока вскочила и повисла у него на шее, обвив руками всего Николая, шепча при этом:
– Коленька! Вернулся! Милый!
Николай оторопел, не понимая, что происходит. Отталкивать молодую женщину не стал, пускай успокоится, потом будем разбираться. А пока Коля озирался вокруг. Проводя взглядом по кабинету, он внезапно наткнулся взглядом на календарь. То, что он увидел, заставило его просто оцепенеть. На календаре красовалось – 30 апреля 1964 год.
Глава третья
Новые потрясения
Николай стоял, словно каменное изваяние и всё смотрел на календарь. Незнакомая молодая женщина по имени Светлана продолжала прижиматься к нему, ласкала и всё шептала:
– Коленька, я ждала, я так ждала! Они все говорили – забудь, а я не могла! Я знала, что с тобой что-то случилось, ты не мог просто так уйти!
Рыжая подружка Светланы тенью выскользнула из кабинета, оставив их вдвоём с Николаем. Света наконец-то освободила Колю от своих объятий, взяла за руку и потянула за собой, усадив его на стул, а сама уселась напротив, взяв Колины руки в свои.
– Коленька, расскажи, что с тобой случилось, расскажи, я всё пойму! – всё говорила и говорила Светлана. А Николай никак не мог отвести взгляд от календаря. Наконец рот его раскрылся и он, пересохшими от потрясения губами произнес, кивая на календарь:
– Это… Это что?
– Где? – не поняла Светлана.
– Вот! – и, высвободив одну руку из ладошки женщины, он указал на календарь.
– Календарь, – с лёгким недоумением сказала Света, – ты что, календарей не видел?
– А что на нём? – не зная, как правильно выразить свою мысль, ляпнул Коля.
– Как что? – удивилась женщина, – Число, месяц, год.
– Какой?
– Что, «какой»?
– Год какой?
– Шестьдесят четвёртый, а что такого?
– Первые… Первые две цифры?
– Тысяча девятьсот… – растерянно ответила Света, и взволнованно спросила, – Да что с тобой, Коленька?
– Это старый календарь? – с надеждой спросил Николай, – Из какой-то коллекции, да?
– Нет, этого года.
– И что, сейчас реально тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый год? – уже совершенно ошалевший от навалившихся на него событий, задал вопрос Коля.
– Да! А какой же ещё должен быть?
– Две!
– Что две? – теперь недоумевала уже Светлана.
– Две тысячи… Две тысячи шестьдесят четвёртый, – и снова, уже громче произнёс, – две тысячи шестьдесят четвёртый год должен быть!
