И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
«Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин», —
возмущался Николай Алексеевич Некрасов.
Адвокат толкует: «Куш сорву я крупный;
Только бы попался мне субъект преступный», —
вторил ему поэт-сатирик Дмитрий Минаев.
Не отставал от коллег по перу автор популярных трепетных романсов, друг Петра Ильича Чайковского – и сам, кстати, бывший правовед – Алексей Апухтин:
Злы у вас судьи, но злей адвокаты;
Редко кто чешется: все демократы!
Постоянно – по поводу и зачастую без повода – критиковали присяжных поверенных такие уважаемые в обществе издания, как «Отечественные записки», «Неделя», «Голос», «Русские ведомости», а журнал «Дело» и вообще дошел до того, что молил Бога «избавить нас от саранчи и адвокатов».
Это было чертовски обидно и несправедливо.
Как известно, реформа судопроизводства оказалась одним из главных преобразований в период царствования Александра II. «Самые блестящие представители поколения избрали адвокатуру своей профессией, – написал об этом времени блестящий литературовед и историк Дмитрий Петрович Святополк-Мирский, – и многие адвокаты завоевали своим красноречием всероссийскую известность. В отличие от того, что происходило в других областях, они не пренебрегали работой над формой своих выступлений, и в этой области проявилось больше мастерства, чем в любом виде беллетристики…»
Безусловно, профессия настоящего адвоката забирает тебя всего. Однако некоторые из петербургских присяжных поверенных все-таки находили время и для успешной литературной работы.
Например, Владимир Данилович Спасович уже в достаточно зрелом возрасте посвятил себя адвокатуре, в которой занял одно из первых мест. Много лет он избирался в состав Совета присяжных поверенных округа Санкт-Петербургской судебной палаты, был товарищем председателя Совета и его председателем. Среди наиболее известных уголовных процессов, на которых выступал присяжный поверенный Спасович, следовало бы отметить нашумевшее и запутанное дело об убийстве госпожи Андреевской, дело писателя Всеволода Крестовского (автора романа «Петербургские тайны»), дело купца первой гильдии Овсянникова и защиту некоего Кроненберга, обвиненного в истязании своей малолетней дочери. И при всем этом Владимир Данилович получил широкую известность в литературных кругах как автор серьезных и тонких статей о Пушкине и Байроне.
Или князь Александр Иванович Урусов, который стал известен как талантливый защитник еще в 1867 году, разбив «силой чувства и тонкостью разбора улик» обвинение крестьянки Марфы Волоховой в убийстве мужа. В 1871 году он стал присяжным поверенным, через некоторое время был отстранен от адвокатской практики из-за конфликта с властями, затем снова вернулся в адвокатуру и до 1889 года оставался присяжным поверенным в Санкт-Петербурге. Впоследствии он приобрел заслуженную славу как непревзойденный гражданский истец, литературный стиль его речей был всегда образцовым, отличался убедительностью, простотой изложения, последовательностью и ясностью. А по мнению все того же Святополк-Мирского, эстетическое возрождение конца девятнадцатого века многим обязано именно присяжному поверенному князю Урусову, установившему в России культ Флобера и Бодлера и заслужившему репутацию одного из лучших литературных критиков своего времени. Присяжный поверенный князь Урусов участвовал в качестве автора в нескольких повременных изданиях (под псевдонимом Александр Иванов), являясь в своих статьях горячим сторонником свободы художественного творчества.
