– Тебе везде «уютненько», – усмехнулся Йока.
– Наверное.
Дом мрачуна с белыми резными наличниками был покрашен в небесно-голубой цвет, к крыльцу от калитки вела дорожка между смородиновых кустов. Змай первым вошел в калитку, но перед домом пропустил Йоку вперед.
– Давай. Посмотрим, что у тебя получится.
Йока давно заготовил нужные слова и, когда на его стук приоткрылась дверь, выпалил:
– Здравствуйте. Мы ищем Сгибу Негована.
На пороге стояла женщина, худая, некрасивая, с черными кругами вокруг глаз.
– Что вам надо от Сгибы Негована? – каркнула она хрипло.
– Я привез ему письмо от его друга. Из Стании.
– Убирайтесь прочь, – прошипела женщина, сузив глаза. – Прочь! Проклятые шпионы. Когда же вы оставите нас в покое?
– Я… – попытался вставить Йока, но женщина неожиданно толкнула его руками в грудь, и он свалился бы с лестницы, если бы за спиной не стоял Змай.
– Убирайтесь! – она стиснула зубы и зажмурилась, как от боли. – Имейте хоть каплю совести!
– Зачем толкаться-то? – спросил Змай, выступая вперед. – Мы и словами понимаем. Сказали убираться – мы уберемся. Спасибо за гостеприимство.
Женщина вдруг раскрыла глаза и отступила на шаг. Руки ее опустились, она шумно и судорожно вдохнула – словно всхлипнула. И по щекам ее побежали слезы.
– Простите, – выдохнула она, – простите.
– Ничего, ничего, – Змай шагнул к ней и обнял, прижимая к груди ее лицо. Оказалось, она маленького роста.
– Я думала… Я думала, опять шпионы. Сгиба погиб месяц назад, на руднике… Несчастный случай.
– Я знаю, – ответил ей Змай.
– Мальчиков бы уберечь… Сгиба не дожил. Не увидел… Проходите. Проходите скорей, пока вас никто не заметил. – Она шмыгнула носом и отстранилась от Змая, вытирая лицо сухой тонкой рукой.
Дом был темноват, но прибран так чисто, что Йока побоялся пройти и замер на пороге маленькой кухни. Белые кружевные занавески, белые полотенца и скатерти, беленая печь с чугунной плитой, простая посуда на полках, сияющие сковороды и кастрюли…
– Мама, кто там? – Из прикрытой двери высунулся парень лет двадцати, высокий и широкий, как шкаф. Вслед за ним показался еще один, не многим младше и не многим мельче.
– Тихо, дети, – женщина приложила палец к губам, – у нас гости.
Оба парня вышли из комнаты и, не взглянув на Йоку, молча уставились на Змая.
– Здрасьте, дети, – сказал Змай, и Йока едва не прыснул.
– Проходите в большую комнату, – велела женщина, показывая на другую дверь, – мне нечем вас угостить…
– И не надо, – оборвал ее Змай и подтолкнул Йоку вперед, – если позволите, водички бы…
– Конечно. Мальчики, достаньте морс. Садитесь. Вот сюда, здесь удобней.
«Большая» комната была маленькой, как гардероб. В центре громоздился круглый стол под вышитой скатертью, в углу – широкая кровать. На комоде между двух окошек стояли фарфоровые фигурки, старинная начищенная лампа с фитилем (а не солнечным камнем) внутри и нарциссы в тонкой вазочке. А рядом с ними – фотография в черной рамке.
– Сгиба не дожил… – снова вздохнула женщина, заметив взгляд Йоки. – Одного месяца не дожил…
– Мама, не надо. – Старший сын взял ее под руку и усадил за стол. А потом повернулся к Змаю. – Отец умер, как должно. Мы с братом готовы умереть так же. Если хватит сил…
– Типун тебе на язык, – проворчала женщина. – Сиди тихо и помалкивай! Умереть он готов!
– Я думаю, умирать пока рановато, – тихо ответил Змай и сел.
– Я ни о чем не спрашиваю, – женщина взглянула на Змая, – но все же…
