К субботе он успел познакомиться со всеми новыми учителями. Они были очень разными, но все – безусловно – интересными. Естествознание вел профессор Камен, молодой еще человек, и на первом же занятии по химии показал удивительный опыт с «вулканчиком». За полторы недели Йока встретился с ним раз пять или шесть – было много дополнительных уроков. Одни посвящались электричеству, а другие – герметичной зоологии. Герметичная зоология изучала животных, которые могут пересекать границу миров, когда им вздумается. На один из уроков явился Змай и продемонстрировал, как они это делают. В результате дополнительное занятие растянулось на два лишних часа: учитель расспрашивал Змая сначала о змеях и ящерицах, а потом – об Исподнем мире.
Математику преподавал седенький университетский профессор, который постоянно раздражался и говорил, что Йока не хочет думать, и Йока тоже раздражался в ответ и грубил. После первой их встречи, когда математик уехал, Важан зашел в классную комнату и смерил Йоку взглядом:
– Если бы ты был моим родным сыном, Йелен, я бы велел высечь тебя розгами.
– Я не ваш сын, – проворчал Йока, закусив губу.
– Твой отец вбил тебе в голову понятия о каких-то правах. Так вот, у подростка нет и не может быть прав. До тех пор пока он не научится вести себя, как взрослый.
– А что, по-вашему, значит: «вести себя, как взрослый»? – огрызнулся Йока, вспоминая, каким гадким оказался учитель математики.
– Ты знаешь, чем наказание отличается от казни?
– Чем?
– Наказывают непослушных детей, когда хотят, чтобы они вели себя сообразно определенному стереотипу. Казнят взрослых, которые знают, почему и ради чего выходят за рамки; которые знают, что их за это ждет казнь, но все равно нарушают закон. Потому что внутри каждого человека есть свой закон, и нельзя поступать вопреки этому внутреннему закону. Казнь – а я имею в виду не только смертную казнь – не ставит своей целью изменить поведение того, кого казнят, потому что это невозможно. Умный, сильный и зрелый человек не позволит себя наказывать. Его можно только казнить. Поэтому наказание унизительно, а казнь, как правило, почетна. Веди себя так, чтобы тебя не надо было наказывать – только казнить.
– А когда вы ударили меня указкой, это была казнь или наказание?
– Ты почему-то думал, что это будет казнь. А я считал, что это наказание, потому что ты вряд ли поступал в соответствии с нерушимым внутренним законом, скорей из озорства, упрямства и бравады. Впрочем, это открытый вопрос.
Уроки права Важан доверил вести Цапе Дымлену. И, надо сказать, насчет прав подростка профессор соврал: Цапа на первом же занятии выложил Йоке, на соблюдении каких своих прав может настаивать подросток-мрачун, а какие его права благополучно проигнорируют.
И философию, и литературу вела пожилая дама, госпожа Вратанка: полная, отечная, с мешками под выпуклыми совиными глазами и с распухшей шеей. До этого у Йоки не было женщин-учителей, он сначала даже не знал, как к ней правильно обратиться. Госпожа Вратанка неожиданно оказалась весьма резкой в суждениях, и споры с ней – а она строила уроки в форме дискуссий – были похожи на фехтование. Йоке она понравилась больше всех, хотя он не выиграл у нее ни одного «поединка».
Но, конечно, самым важным и интересным для Йоки стало изучение оккультизма. С восьми до десяти утра Важан вдалбливал в него теорию, а практика всегда начиналась неожиданно. Ничего общего с оккультизмом Мечена это не имело, и в первые дни у Йоки пухла голова. Он понял, что его школьные знания и отличные оценки ничего не стоят: знать математику, физику, биологию надо было значительно лучше. Важан не требовал от него серьезных расчетов, но некоторые абстракции с трудом помещались в голове.
