– Ты имеешь ввиду только работу?
– ?!
– Ты меня боишься?!
– Да…
– Просто и честно.
Ребекка подошла сзади, окутав его мягким ароматом своих духов. Он ощутил на шее прохладное прикосновение ее длинных тонких пальцев. Она склонилась к его плечу, слегка прикусив зубами мочку уха. Воздушный шелк ее волос приятно щекотал щеки. Заведя руку за спину, он «перетянул» ее к себе на колени, коснулся ладонью живота, забравшись под облегающую голубую майку. Потом, запутавшись в тесьме, стягивающей на ее талии просторные шелковые шаровары, неожиданно для самого себя, рванул ткань, разорвавшуюся с сухим треском, отбросил ее далеко в сторону и заведя руку между ее ног, ощутил приятную нежность кожи с внутренней стороны бедра. Содрогнувшись всем телом, Ребекка выгнулась ему навстречу. Он поднялся, подхватив ее на руки и отнес в спальню. … Это был долгий, изнуряющий, как пески пустыни, марафон, когда они упивались телами друг друга, содрогаясь от совпадения прикосновений, теряя грань между забытьем и реальностью… Они уснули глубокой ночью, в сладком изнеможении так и не в силах оторваться друг от друга. Однако, открыв глаза под утро, Ребекка поняла, что разбудило ее ощущение пустоты – Йорама рядом не было. Набросив халат и пройдя в салон, она обнаружила его голым по пояс, в каких-то неопределенного цвета шароварах, босиком стоящим перед огромной, во всю стену, прозрачной доской из металлизированного пластика, наполовину испещренной «загадочными письменами», сиречь, понятными лишь одному ему, корявыми каракулями.
– Тебе сварить кофе?
– Все не то, чем кажется! – Йорам посмотрел на нее совершенно отсутствующим взглядом.
– Великий плохой писатель Михаил Анчаров однажды рассказал притчу.
«Пять человек поспорили, что такое СЧАСТЬЕ. Один сказал: „Счастье – это когда много любви и много работы: любовь побуждает к работе, а работа – к любви“. Второй сказал: „Счастье – это когда нет ни работы, ни обязанностей, ни домашних заданий. А есть Земля и Небо и можно сколько угодно писать их красками, ваять резцом“. Третий сказал: „Счастье – это когда можно кидать идеи, пачками и не заботиться об их осуществлении“. Четвертый сказал: „Счастье – это когда можно бороться, отстаивать свое мнение, стоять насмерть за правое дело… и дарить подарки“. И только пятый молчал, потому что его счастьем было сожрать все то, что сделают остальные четверо».
– Зачем люди идут в горы? Затем, что они существуют? Жизнь дана человеку, чтобы ДУША прозрела. Кому-то для этого нужно забраться на Эверест. Кому-то – погрузиться в пучину порока, чтобы из глубин бездны отчаяния воздеть лицо к Небесам и прокричать: «Это Я, Господи! Неужели Ты оставил меня?!». Кому-то – объяснить другим, то чего они раньше не понимали, нарисовать то, чего они раньше не видели. И только сожрав «все то, что сделают остальные четверо», получишь лишь чувство сытости – где уж тут о душе-то подумать?
– Вот за что не люблю Анчарова, так это за «совковый» оптимизм. Добро бы сожрали «все то, что СДЕЛАЮТ остальные четверо» – быть сытым совсем не так плохо, к тому же, это обеспечивает их востребованность. Но ведь сожрут и самих тех четверых! Съедят поедом и косточки не сплюнут! Зачем!!! Опомнитесь, человеки – их ведь всего-то четверо! А вас…
«И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много.»
