Вера выпила еще чашку кофе и в задумчивости выкурила вторую сигарету, а потом села к машинке и вложила в нее первый лист бумаги. Затем открыла папку с черновиками и попыталась сосредоточиться. В конце концов, начинать придется так или иначе, так почему бы не сделать это теперь?
Однако работа у нее не пошла, и она снова принялась, уже слегка раздраженно, бродить туда и сюда, переходя из комнаты в комнату, в гостиную и обратно в кухню. Чтобы немного отвлечься, она застелила постель чистым бельем и осмотрелась вокруг – что бы еще сделать?
Несколько сонных мух уже успели выползти из своих укрытий, одна из них запуталась в старой паутине и теперь беспомощно жужжала, болтая лапками. При ее виде Веру затошнило. Она быстро потянулась к газете, свернула ее в трубку и ударила, почти не глядя. Со второй попытки она попала и с брезгливым видом смахнула мертвое насекомое в корзину. При этом она успела заметить свое отражение в зеркале на стене. Перекошенное гримасой бледное лицо без следа косметики, спутанные волосы и морщины на лбу и у переносицы. «Несравненная Вера Клаусова», саркастически припомнила она чьи-то слова.
Она снова посмотрела на себя в зеркало, на этот раз ее лицо показалось ей куда более приятным. Отбросила прядь волос со лба и подумала, что всему виной неправильное освещение. В таком свете любая красавица будет выглядеть старой ведьмой. Вздохнув, она отвернулась. Раньше она любила смотреться в зеркала, теперь же скорее избегала этого.
На дворе поднялся ветер, и первый легкий порыв потряс оконную раму, словно ребенок, играя, нечаянно коснулся ее рукой. Высокие ели у ворот сердито зашумели, небо быстро темнело. Лужайка напротив утонула в туманной мгле. Осенний вечер. Такой вечер хорошо провести у камина с бокалом горячего красного вина в одной руке и романом Стивена Кинга – в другой.
Но только не в одиночестве. Тогда уж лучше забраться в постель, погасить свет и спать до самого утра, а утром проснуться свежей и набравшейся новых сил.
В доме стояла тишина, нигде не было слышно ни шепота, ни стука, ни других таинственных звуков. Только слабое звяканье стекла в оконной раме, да все усиливающийся шум ветра в кронах деревьев за окном. Все, как полагается.
Тем не менее, прежде, чем погасить свет, Вера надела теплый халат и туфли и еще раз обошла весь нижний этаж, чтобы убедиться, что все окна и двери надежно закрыты и заперты на крючки и засовы. Потом поднялась по недостроенной лестнице в тихую мансарду и направилась в спальню.
Там, под косым потолком, оклеенным розовыми обоями, царило умиротворение, долгожданный покой. Вера легла в постель, вытянувшись во весь рост, и выкурила последнюю сигарету. Потом погасила ночник, перевернулась на бок и уснула.
Пробудилась она от странного звука и первое время не могла сообразить, откуда он исходит. Еще несколько минут она лежала в полудреме, равнодушно прислушиваясь к мерному рокоту, похожему на шум горной лавины.
В окно пробивалось хмурое серое утро, растекаясь по полу, словно лужа грязной воды. Ветер за ночь усилился и превратился в шторм, набирающий силу.
Вера натянула одеяло до подбородка и сонно мигала, всматриваясь в окно, под которым утренний свет обнаружил еще две полумертвые мухи. Одна из них упала на спину в лужицу воды, скопившейся на подоконнике под влажным стеклом, и вертелась на месте, жужжа крыльями, вторая ковыляла рядом, бессильно волоча за собой одно крыло. Зрелище было невыносимым. Вера закрыла глаза и с отвращением отвернулась к стене, чувствуя себя совершенно беспомощной. Сколько еще эти насекомые будут отравлять ее покой?
