Страх и его слуга - страница 6

– Продолжайте же ваш рассказ, – с нетерпением проговорил я.

– Да. Итак, мы распорядились удвоить число солдат, сопровождающих других сборщиков налогов, и потребовать от них высочайшей бдительности, потому что считали необходимым решительно предотвратить повторное нападение гайдуков. И действительно, нападений больше не было. Так бы мы и жили дальше, удовлетворенные тем, что удалось искоренить зло, если бы не произошло нечто совершенно невероятное. Два наших сербских обер-капитана, находясь проездом в тех самых краях, совершенно случайно обнаружили в подвале одной корчмы тело сборщика налогов. Тело было… было… обер-капитаны там оказались прошлым летом… шесть месяцев спустя после исчезновения сборщика… и тело было… было…

Шмидлин постоянно поправлял свой парик, который все более и более бессмысленно топорщился на его круглой голове.

– Тело было… было…

– Да что же вы, говорите наконец, что там было с этим телом, я не могу больше этого терпеть, – вскричал я.

– Тело было… – Его локоны торчали в разные стороны. – Тело было…

В этот момент кто-то взвизгнул. Я обернулся и увидел парик. На полу. Темно-каштановый парик. Над ним стояла Мария Августа. Без парика. Ее волосы были седыми. Совершенно седыми. И короткими.

«Эта женщина… Эта женщина, – подумал я, – действительно страдает. Ведь ей нет еще даже тридцати лет. А она совершенно седая. Совершенно».

– Что случилось? – спросил Радецки.

– Не знаю, – ответил один из его спутников в париках.

Но эта женщина совершенно седая. Измученная душа. Душа.

Я не мог оторвать от нее взгляда. Подбежал слуга, поднял парик и попытался отдать его герцогине. Она, однако, не пожелала его взять. Повернулась и быстро вышла из зала. Ее уход был отнюдь не величественным, он был жалким и походил на бегство. Лишь после того, как она покинула зал, я нашел в себе силы снова повернуться к Шмидлину и врачам. Барон продолжал поправлять свой парик. И это меня нервировало.

Рыжеволосый ученый граф потянул носом воздух и сказал:

– Здесь чем-то воняет. Серой.

Радецки, в отличие от меня, быстро взял себя в руки:

– Итак, тело было?..

– Тело было, – повторил Шмидлин, но я видел, что он вообще не думал, о чем говорит. Мне захотелось шлепнуть его по щеке.

– Прошу меня извинить. Мне необходимо кое-что… сделать, – сказал барон и в следующий же момент исчез.

Я попытался успокоиться. После всего, что узнал. Во-первых, обер-капитаны нашли тело. Тело. Следовательно, сборщик налогов был мертв. Это важно. Он был мертв. Во-вторых, обер-капитаны были живы. Шмидлин не сказал, что с обер-капитанами что-то случилось. В-третьих, у герцогини были седые волосы. Это меня не успокаивало. Это меня оскорбляло. Приняв во внимание все вышеуказанное, за исключением герцогини, у меня, естественно, не было оснований для тревоги. Может быть, только за исключением тела. Как же оно выглядело, если Шмидлин не мог произнести слова, которыми хотел его описать.

– Барон, по-видимому, вернется, – обратился ко мне Радецки.

– Я на это надеюсь, – ответил я как можно любезнее.

– Что вы думаете? – снова спросил Радецки.

– О чем?

– О том, что произошло с телом.

– Понятия не имею, – проговорил я.

– Я тоже, но, должно быть, что-то страшное.

– Вы же врач, неужели для вас осталось что-нибудь страшное?

– Не знаю. Вероятно, то, чего я еще никогда не видел.

– Вам следовало бы поговорить с обер-капитанами, – я попытался быть предупредительным.