УБЕЙ ТЕЛО, И ГОЛОВА УМРЕТ.
Эта строчка по непонятной причине появилась в моей записной книжке. Возможно, какая-то связь с Джо Фрэзиером. Жив ли он еще? Способен ли говорить? Я видел тот бой в Сиэттле – в жуткой давке за четыре места от самого губернатора, если брать вниз по рядам. Очень болезненный опыт, как ни крути, закономерный итог шестидесятых: Тим Лири – заключенный Элдриджа Кливера[5] в Алжире, Боб Дилан стрижет купоны в Гринвич-Виллидж, оба Кеннеди убиты мутантами, Оусли[6] складывает салфетки на Терминал Айленде и, наконец, невероятно, но факт – Кассиус/Али[7] повержен со своего пьедестала каким-то гамбургером из человечины, накачанной до смерти. Джо Фрэзиер[8], подобно Никсону, уступил, в конце концов, соображениям, которые такие люди, как я, отказываются понимать – по крайней мере, не лезут из кожи вон.
…Но это была уже совсем другая эра, сгоревшая дотла и канувшая в Лету прочь от похабных реалий омерзительного года Господа нашего, 1971-го. Многое изменилось за эти годы. И сейчас я был в Лас-Вегасе как редактор раздела мотоспорта этого респектабельного глянцевого журнальчика, заславшего меня сюда на Великой Красной Акуле по причинам, которые никто не удосужился объяснить. «Просто надо отметиться, – сказали они, – а дальше уже наше дело…»
Конечно. Отметиться. Когда мы прибыли в отель «Минт», мой адвокат оказался не в состоянии ювелирно справиться со всеми регистрационными проволочками. Мы были вынуждены стоять в очереди со всеми остальными – что на поверку оказалось сверхсложной задачей, учитывая обстоятельства. Я продолжал твердить про себя: «Спокойно, не шуми, ничего не говори… Отвечай, только когда тебя спрашивают: имя, должность, от какого издания, ничего лишнего, игнорируй это страшное вещество, делай вид, что ничего не происходит…»
Нет слов, чтобы описать весь тот ужас, охвативший меня, когда я наконец прорвался к клерку и начал невнятно бормотать. Все мои хорошо заготовленные силлогизмы развалились как карточный домик под неподвижным взглядом этой женщины:
– А, здорово, – сказал я. – Меня зовут, хм-м… А, Рауль Дьюк… да, в списке, никаких сомнений в том. Бесплатный завтрак, здравый рассудок, куда уж здоровее… полное освещение всего, что движется… почему бы и нет? Со мной здесь мой адвокат, и я, разумеется, понимаю, что его имени в списке нет, но мы должны получить этот номер, да, этот человек на самом-то деле мой водитель. На этой Красной Акуле мы промчались от самого бульвара, а сейчас пробил час пустыни, так? Да. Просто проверьте список, и вы увидите. Не волнуйтесь. Какие здесь расценки? И что дальше?»
Женщина ни разу не моргнула.
– Ваша комната еще не готова, – сказала она. – Но вас кто-то ищет.
– Нет! – закричал я. – За что? Мы еще ничего не успели сделать!
Мои ноги стали как резиновые. Я вдруг крепко схватился руками за стойку и резко осел перед женщиной-клерком на пол. Она протягивала мне конверт, но я отказался его принять. Лицо женщины менялось: распухало, пульсировало… вперед выдавались кошмарные зеленые челюсти и клыки – морда угря мурены! Смертельно ядовитого! Я рванулся назад и врезался в своего адвоката, который крепко схватил меня за руку и взял протянутую записку.
– Я разберусь с этим, – сказал он женщине-мурене. – У этого человека плохое сердце, но у меня достаточно лекарств. Меня зовут доктор Гонзо. Немедленно приготовьте нам номер. Мы будем в баре.
