«Издательство 1937 год».
Дальше отрывисто, зеленым карандашом накарябано:
«/\Е |-||/||-| А 37 (ТРАш|-|А ТЕ |\/||-| 0»
Петр Иванович взял в руки письмо и прочитал вслух:
– Ленина 37, страшно, темно… Писал будто ребенок и в спешке… Андрей, а вот и наша зацепка!
– Иваныч, думаешь, это оно?
– Оно, оно… Чуйка сработала.
– Не подводила она?
– Я тертый калач. За 38 без малого лет эта чуйка у меня как «Сокол-308» откалибрована, – довольный остроумным сравнением сержант расчесал свои мощные усы.
– Скажешь тоже, Иваныч! Главное, чтоб «прибор» твой не подводил! – усмехнулся неопытный милиционер Андрей.
– А ну-ка, Симонов, смирно! По форме собрался, тридцать секунд на сборы! – голосом командира роты рявкнул сержант. – Недоросль распоясавшаяся, мля!
***
Улица просто горела солнцем и шумела весенним звоном купели. Андрей стоял на крыльце отделения и жадно втягивал носом ароматный воздух. Свердлов, выйдя из здания, хлопнул по плечу молодого, намекая на то, что пора выдвигаться. Они спешно погрузились в табельную «канареечную» 24-ю «Волгу». Сержант повернул ключ зажигания, мотор подхватил с пол-оборота и начал приятно шелестеть.
– Выйду на пенсию, заберу эту ласточку с собой. Думаю, с начальством договориться удастся. На ней на дачу ездить буду, и картошку в багажнике удобно возить – много влезет.
– Петр Иваныч, опять ты за старое держишься… Надо седьмой «Жигуль» брать! Вот, она новая мечта.
– Тьфу ты! Малой, ты у меня в отделе уже год околачиваешься после учебки и постоянно слышу от тебя о новой мечте. Тогда «шаху» хотел, сейчас «семерку», через год увидишь какую-нибудь…«восьмёрку». И вот новая мечта готова! 23 года, а мозгов… Да что уж, молодо-зелено. Армия таких не исправляет, только жизнь – со временем повзрослеешь, ценности поменяются.
Оставшуюся дорогу они ехали молча.
Легкое волнение вперемешку с адреналиновым напряжением, какое испытывает хищный зверь перед броском на свою жертву, повисло в машине.
Андрей дважды подтянул кобуру и один раз достал табельный ПМ – удостовериться, что с ним все в порядке. Ну и немного побаловаться, пристегнув-отстегнув магазин. В эти моменты он чувствовал себя разведчиком или тайным шпионом.
Въехав в ничем не примечательный двор типичной хрущевской застройки, милицейская машина остановилась возле единственного подъезда дома 37.
Симонов осмотрел постройку. Дом выглядел как «недострой» – вместо пяти этажей было только три. Всего один подъезд, весь покосившийся. Внешняя отделка была старой и местами будто от стен кто-то отгрыз куски бетонной плоти. Строили дом словно из остатков материала на сдачу из магазина. Глядя на сооружение, хотелось сразу отвести взгляд и не замечать, словно глаза не верили в столь противоестественный образ архитектурной мысли в благополучном районе.
– М-да, тот еще сарай, смотреть противно, – подытожил вслух мысли Андрея Петр Иванович, – вперед и с песней! Пора закрыть дело №113. Сержант будто пытался подбодрить сам себя этими словами. Но уверенности в них не слышалось ни на полтона.
Милиционеры вышли из машины. В лица сразу ударил сильный ветер, пробирающий до костей. Сержант тихо выругался, пытаясь закурить папиросу, но быстро бросил эту затею, осознав её бесполезность.
Обстановка в подъезде оказалась еще более подозрительной. Планировка лестничной клетки предполагала только две квартиры на этаж. Причем их двери располагались г-образно относительно друг друга. И все бы ничего, но оба проема были наглухо заколочены досками. На втором этаже посетителей встретила та же картина.
