– Если чувствуешь необходимость – делай! Осуждать не буду. Мало в нас духовности, один материализм и практичность. Может, и зря.
– Пока ты был в отключке, я изучил обстановку и поискал личные вещи. И вот что выяснил, – поделился открытиями сержант, – проживает тут женщина. Зинаида Петровна Каркозова, 1903 года рождения, 80 лет, вдова. Детей нет. Вот ее фото. По образованию археолог. Поездила по миру. Возможно, отсюда и этот странный знак на полу.
– Похоже бабка за жизнь насмотрелась на всяких дикарей и решила тут свой культ организовать с жертвоприношениями, – вертя в руках фото ничем не примечательной престарелой женщины изрек младший сотрудник.
– Все возможно. Я уже ничему не удивлюсь. Как рука?
– Пальцев не хватает, – хмыкнул Андрей.
– Если юморишь, значит, лучше!
– А куда мне деваться?
– Верно, поднимайся. Пора продолжать. У нас есть ключи. Осталось понять, какие двери они открывают.
Милиционеры поднялись с пола, отряхнулись, поправили форму. Андрей сразу прошел к двери в ванную.
– Не заходите, я стесняюсь! Принесите мне одежду, – донесся детский девичий голосок из-за двери ванной комнаты.
Милиционер чуть не рухнул от неожиданности. Сердце заколотилось в бешеном темпе.
– Иваныч! Ты слышал?
– Что там?
– В ванной сидит девочка! Она только что откликнулась.
– Странно, не слышал ничего.
– Захвати из комнаты полотенце или простынь.
– Как скажешь…
Сержант схватил с кровати пустой пододеяльник и направился к напарнику.
– Малышка, можешь открывать, – сказал Андрей, тихонечко постучав в дверь.
– Только не подглядывайте! – отозвалась девочка.
Щелкнул шпингалет, дверь со скрипом отворилась. Повеяло холодным, уличным воздухом, в нос ударил тошнотворно-сладковатый запах. Так пахнуть могло только одно…
Санузел был совмещенный. Ванна занавешена шторкой до пола.
– Девочка, ты за шторкой? Полотенце тебе принесли, подсматривать не будем, – в ужасе Андрей приближался к сокрытому.
Милиционер одернул полиэтиленовую занавеску, и его накрыл рвотный позыв, который он еле сдержал. На месте ванны зияла дыра во тьму. Рядом лежала мясная масса, ранее бывшая человеком. В некоторых местах торчали обломки костей. Как и с помощью чего можно было так изуродовать тело, Андрей не представлял. Второй рвотный позыв Симонов уже не смог сдержать и сложился пополам.
Не побледневший, а даже посеревший от ужаса сержант молча подошел к напарнику и отвел его от места ужасного деяния.
– Зачем ты подсматривал, вруннн? – раздался громкий и отчетливый детский вопль, переходящий в сверхъестественное шипение. Андрей, отплевываясь от остатков желудочной желчи ничего не ответил, но ужаснулся. Свердлов стоял как ни в чем не бывало, будто ничего не произошло.
– Ты и сейчас ничего не слышал? – ошарашенный Андрей не мог понять – то ли он сходит с ума, то ли уже сошел.
– Нет, я ничего не слыш… – Петр осекся на полуслове, заметив боковым зрением невнятное движение в том углу, где находились останки. – Чертовщина! Я отказываюсь верить своим глазам! – завизжал сержант как ненормальный.
Останки начали двигаться словно зловещая марионетка, управляемая невидимым кукловодом. Грубо сшитые куски плоти начали приобретать очертания, отдаленно схожие с человеческой фигурой. Еще пара мгновений, и вот уже существо смотрело на них небесно-голубыми детскими наивными глазами. На его лбу была маленькая жёлтая полоса, нанесенная, похоже, той же краской, что символы на полу.
