– Однако похож.
Лада вздохнула.
– Ты столько летаешь, а так и не понял Бакар. Это общество, построенное на взаимной ненависти и недоверии. Вдруг ты попробуешь ценные данные с него считать? И будь там хоть сто раз всё зашифровано, лучше свою драгоценную информацию защитить всеми возможными способами.
– В таком случае, не удивлюсь, если он в критической ситуации и к более решительным действиям перейдёт.
– Может, и перейдёт, – сдалась Лада. – Твоя вообще-то была идея его в ящик засунуть.
– Значит, я теперь виноват?
– Да нет, – улыбнулась Лада, – ты у нас молодец. Я серьёзно. И гравы отключил, и стервеца этого почти изловил. Только вернулись мы к тому, с чего начинали. Минус одна куртка.
– И одна бутылка тинктуры. Пойдём проведаем нашего знакомого, может, он чего скажет?
– А таракана здесь оставим? – нахмурилась Лада. – Он же любые замки вскроет.
Томаш задумчиво потёр подбородок.
– Я могу питание отвести здесь от всех дверей, и тогда он ничего не сделает.
– Значит, ещё и минус кают-компания, – сказала Лада. – Хорошо идём!
* * *
– Как он? – спросил Томаш.
– Нормально. – Лада посветила Джамилю медицинским фонариком сначала в один глаз, потом – в другой. – Я что, врач, по-твоему? Жить будет. Но если и дальше продолжит из себя идиота корчить, то, – она хрустнула костяшками пальцев, – не слишком долго.
– Идаам! – Томаш наклонился к Джамилю, который лежал на кровати с настолько тщательно перебинтованной головой, что можно было подумать, будто у него череп по швам разошёлся. – Вы как, в порядке? Говорить можете?
– Да, да, я могу… – пробормотал Джамиль. – Но голова, знаете, очень страшно болит, кажется, вот прямо расколется сейчас, и перед глазами такие страшные чёрные пятна, чёрные мушки…
– Вроде болтает он как обычно, – сказал Томаш. – Ты обезболивающее ему давала?
– Давала. Хватит с него пока.
– У нас, кстати, разве нет нормальных бинтов? Что это за тряпки такие?
– Где-то есть. Я не нашла.
– Хорошо, неважно. Идаам, мы бы хотели получить от вас некоторые объяснения. Вы вместе со своим кабуром каким-то образом проникли в наш технический отсек и устроили серьёзную аварию. Мы могли погибнуть.
– Если бы не наш героический капитан, – вставила Лада.
– Погибнуть? – Джамиль захлопал глазами. – Но как же так? Я… я не уверен, что всё правильно помню. – Он коснулся пальцами лба. – Так больно думать!
– А вы не торопитесь, – холодно улыбнулась Лада. – Мы вас нашли без сознания в техническом отсеке, кабур при этом вытворял какие-то фокусы с нашим генератором.
– В итоге у нас мощность упала до критической, – продолжил Томаш. – И стало отказывать всё оборудование. А этот стервец потом зачем-то к виртпроцессору полез. Если бы мы вовремя не среагировали, то чёрт знает, что бы он ещё натворил!
Джамиль быстро глянул сначала на Томаша, потом на Ладу и снова болезненно поморщился.
– Не знаю, – простонал он. – Так больно думать! Боюсь, я что-то себе повредил. Я… – Он поднял над кроватью руку, распялив толстые пальцы. – Смотрите, как трясётся! Я даже подняться не могу!
– Можно тебя на секунду? – шепнула Лада Томашу.
Они вышли в коридор. Лада оттащила Томаша за рукав поближе к рубке.
– Я ему сейчас череп проломлю! – прошипела она.
– У него вроде и так проломлен.
– Нормально всё у него. Я эту бакарийскую дрянь хорошо знаю! Комедию он перед нами ломает. Надавить на него надо.
– Он вообще-то литиец.
– Не будь дураком! Вот ты – литиец. И ругаться будешь по-литийски, если тебя гравы об пол стукнут. Да у нас Насик и то больший литиец, чем он.
