Он опять открыл балконную дверь, вышел, достал клочок. Ткань была почти невесома, легко расползалась под нажимом пальцев на жемчужные волоконца. Откуда она? Обрывчик чьей-то прихотливой одежды? Впечатленный след лунного зайца, пропрыгнувшего через глыбы туч? Ткань уж никак не проста, что-то в ней чудилось эдакое. Что-то знакомое-незнакомое, никогда не виденное, но странно узнаваемое самыми дальними, необитаемыми, каменистыми пустынями памяти, какой-то случайной зацепкой, точкой-кочкой этих пустынь. Что это? Что бы значило? Философичное созерцание Сидорова прервал особо освирепелый порыв ветра в незакрытую дверь. Гибкий воздушный кулак ударил его в грудь. Жалобно вздребезжали оконные стёкла. Затем кулак разлился на пальцыструи, оплеснувшие комнату, сметшие со стола всё бумаги, уронившие на пол нераспечатанную пачку сигарет, покосившие настенный бра, вспузырившие шторы. Ина излёте, выплёскиваясь наружу, они выхватили из его беспечных пальцев виновную тряпичку, унесли её винтомвверх, в клубящуюся тьму.
Осторожно заперев балконную дверь, Сидоров задёрнул шторы, собрал бумаги, поправил, включил бра и выключил верхнюю люстру. Шафрановый меланхоличный свет слегка успокоил его. «Да глупости всё, какой там смысл! Что-то как-то не так… Кривлянный дурацкий вечер. Ветер – дурак, кривляка. Клоунствующий, себе на уме, стариканище. Лидия Львовна со своим теле-внучком, как с писаной торбой. Разбитый шкаф. Вздорная тряпичка. Нелепицы… Нелепые люди. Нелепые вещи. Мысли ненадобные. Разброс, неуют в душе… Всё! Ладно. К чертям! Хватит на сегодня сюрпризов!»
Как ошибался он. Главные сюрпризы нынешнего замысловатого вечера были впереди.
2. «Митенька, откуда ж она?»
Полчаса полувнимательного получтения. Попавшийся под руку, размешанный в тюрю детектив.
Извинительный постук-поскреб в дверь. Лидия Львовна. Нешуточные перемены. Взбитые голубо-седые волосы. Торжественное платье-клумба. Капающие с ушей свежеянтарные серьги. Прихорошена, празднична. Расстроена вдрызг.
– Митенька, опять!..
– Что, Лидия Львовна?
– Даже звук пропал. Сплошной снег и полосы. Дэнчик… Через пятнадцать минут. Митенька, я должна посмотреть!.. позарез… Ну, что за напасть, ой, Господи!
На сей раз телевизор упорно игнорировал, все манипуляции Сидорова и страстотерпные взгляды Лидии Львовны.
– Похоже, что-то с антенной. А комнатной нету у вас.
– Откуда, Митенька?
– И у меня нету. Плохо. И мой телевизор – сами знаете, второй месяц уже… и даже проверить нельзя. Мдэ. И, раз антенна, значит, во всём подъезде…
– Спрошу, – Лидия Львовна хлынула к лестничным соседям. Через минуту вернулась, скорбью лица подтвердив ужасную истину.
– Ну да, ветер там что-нибудь сдвинул. А может, и не у нас. Может, на студии? Да нет, скорее всего… Все же каналы не работают.
Лидия Львовна опадала на глазах, как октябрьская липа. Ещё бы. Столько готовиться к счастию телеувидения своего околозвёздного внучка. В столь именинный шик себя привести. Подлец ветер. В такой момент! Перед самым восхитительным в мире собачим репортажем.
– Ну не убивайтесь вы так, – осторожно, словно тяжко больному, сказал Сидоров, – Не последний же раз он выступает.
– Но первый, Митенька. Первый! Это событие. Я ждала два года. Я ждала сильнее, чем он… сильнее, чем все! – в глазах её заблестели слезы.
Этого Сидоров уже вынести не мог, ринулся в прихожую, распахнул дверцу чулана, быстро стал доставать отвёртку, плоскогубцы, разводной ключ, нож, фонарик…
