Он распахнул передо мной дверцу своего Лексуса:
– Я подвезу тебя домой, ведь это на Ленинском?
– Неподалеку… Не хотела бы…
Он чуть подтолкнул, и я села на переднее сидение, отчаянно чертыхаясь. Про себя, конечно.
– До меня дошли слухи, что ты совладелец компании, – сообщила я, когда машина покатила по улице. Может, и не следовало затевать разговор на эту тему, но ехать в торжественном молчании не очень приятно.
– А-а, это конечно Попов насплетничал, вы с ним сегодня были «не разлей вода».
– Не один Попов работает в редакции.
– Но таких сплетников как он еще поискать.
– А это что, секрет?
– Ничего подобного. Просто не тема для объявлений, на мой взгляд. Да нет, ерунда. Почему ты об этом заговорила?
– Потому что не понимаю, чем тебя мог соблазнить этот вчерашний пирог?
– Странно, ты работаешь здесь и считаешь, что дело того не стоит?
– Отстой.
– Согласен. Но все можно изменить, если хочешь и знаешь как.
– Ты хочешь и знаешь?
– У меня нет выбора. Я уже в игре. А потом, такие вещи захватывают. Мне кажется, если ты тоже захочешь, у нас получится.
Мне показалось или нет, что в его словах затаилась в меру прозрачная двусмысленность? Терехов смотрел на дорогу, а что там собственно высматривать? Обычное московское черепашье ралли из центра в спальные районы. Веский аргумент в пользу метро.
Наконец он обернулся, взгляд был серьезным, хотя из глубины что-то весело поблескивало:
– Что скажешь?
– Ничего.
– Ты ставишь меня в трудное положение, Лена. Сама представь, в сущности, я знаю здесь только тебя, не считая президента, конечно, но ему все это, в общем-то, по барабану. Он далеко. Это мы с тобой должны работать, чтобы когда-нибудь позволить себе то, что сейчас делает Погодин.
– Тебе еще очень далеко до этого? – живо поинтересовалась я.
– Очень. Не пойми превратно, дело в том, что я люблю работать. Создавать. Но не уходи от темы. Я знаю, что ты много можешь, так в чем дело? Просто лень?
– Может быть.
– Неуверенность?
– Да, а еще, если хочешь, я тебе про свои школьные двойки расскажу?
– Много было?
– В основном по математике. Тебя это радует?
– А ты хочешь меня порадовать?
– Почему нет? – ляпнула я. Да это просто сарказм, или что-то в этом духе, разве не понятно?
– Тогда зайдем в этот ресторанчик, выпьем кофе.
– Нет.
– Да.
Он плавно припарковался у уютного кафе, до моего дома было уже рукой подать, но идти не хотелось – холодно. И потом, к чему эти глупые конфронтации? Ну, выпьем кофе.
Однако, когда мы уселись за столик, кроме кофе на красной льняной скатерти появился коньяк и шоколадные пирожные. Я забеспокоилась:
– Ты ведь не будешь пить?
– Не волнуйся. Довезу тебя в целости.
В общем мы немного поболтали, я осторожно язвила, но, думаю, выглядела вполне достойно: спокойной и недоступной. А когда вернулись к машине, он … поцеловал меня. На улице. На страшном морозе. И когда он целовал меня, в эту минуту-две-три-пять (я время не засекала) это было … забавно.
А что тут странного? Все это не имеет значения. Обычное дело: алкоголь ослабляет контроль над древними инстинктами. Хотя… когда он целовал меня, я вдруг почувствовала себя очень даже трезвой, все было свежо и ясно, как в безоблачном утреннем небе.
Не поверите, но когда мы подъехали к дому, я хотела, чтобы он снова обнял меня и поцеловал. Мне даже стало жаль, что мы не сегодня познакомились, и он – мой враг. А может быть, именно это и заводило? Как бы то ни было, я чувствовала приятную вседозволенность, потому что в любую секунду могла оборвать эту бредовую авантюру. Все под контролем, не так ли?
