– Королева Сусанна, удивительная женщина. Основательница города и его первая правительница, – опередив вопрос, пояснил Крендель.
– Мне от мамы досталась монетка с таким же изображением. – Тимур вытащил свой талисман из-под воротника.
– Серебряный амальгамум, редкая теперь вещь. Пойдём, уже недалеко.
Они пересекли площадь и вышли на широкую улицу.
– «Аллея Серебристых каштанов», – прочитал Тимур на косо прибитой к деревянному столбу табличке.
По обе стороны аллеи выстроились огромные серебристые деревья. Высотою с трёхэтажный дом, они напоминали гигантские сморчки с необъятными, метров по шесть в диаметре, ножками-стволами. Только вместо сморщенных шляпок стволы венчали конусообразные кроны из плотно прилегающих веток. Из-за идеально ровных краёв крон деревья были похожи друг на друга, как близнецы. Единственное, что их связывало с каштанами, – это форма листьев. Тимур замер, заворожённо рассматривая гигантов. Порыв ветра сорвал несколько жёлтых листьев, и они, кружась, устремились вниз. Тимур подставил руку, один лист мягко опустился на ладонь.
– Здесь уже наступила осень?
– В Амальгаме нет смены времён года, здесь всегда лето. Бывает, конечно, прохладно и дождливо, но редко и недолго. С этим деревом всё намного печальнее, оно умирает. – Крендель с грустью посмотрел на жёлтый лист.
Первые лучи восходящего солнца окрасили край неба розовым. Нежная рассветная дымка и царящая вокруг тишина вызвали у Тимура ощущение нереальности. Как будто всё вокруг – компьютерная игра, в которой он, словно со стороны, видит себя, Кренделя, каштаны. И Тим ощутил запущенность окружающего пейзажа. Крендель был прав: могучие каштаны знавали лучшие времена. А потом что-то произошло, и они лишились былого величия, постарели, начали терять листву, как люди в старости теряют волосы. И умирать один за другим.
– Пристанище странников. – Крендель печально смот-рел на уходящую вдаль улицу. – Когда-то, если верить историческим документам, здесь росло свыше ста семидесяти каштанов, а сейчас их немногим больше пятидесяти. – Тяжело вздохнув, Крендель добавил: – Страшная трагедия для города. Пойдём.
Перед тем как двинуться следом за Кренделем, свернувшим с аллеи в сторону, в заросли высокой травы, Тимур ещё раз окинул взглядом улицу. Бóльшая часть серебристых каштанов была мертва или умирала. Голые облезлые скелеты ветвей, свисающая длинными полосами белёсая кора являли собой печальное зрелище, но даже мёртвые, эти гиганты вызывали восхищение. Тимуру захотелось помахать им рукой, но он не решился и отправился на поиски своего проводника.
Передвижения Кренделя в высокой оранжевой траве можно было отследить по качающимся верхушкам. Тимур с трудом пробирался за рысью: толстые стебли не хотели гнуться, пружинили, больно ударяя по лицу. Проводника он нашёл около старого каштана с потрёпанной ветрами кроной.
– Вот ты и дома, странник Тимур, – торжественно произнёс Крендель, усевшись на траву возле ступеней.
Тим уже устал удивляться: дерево действительно оказалось домом. Закрученные в немыслимые узлы гигантские корни расползались, словно змеи, в разные стороны, вгрызаясь в землю. Между ними приютились покосившиеся ступени, ведущие к облезлой круглой двери с узорчатым молотком вместо звонка. Четыре овальных окна с потрескавшимися стёклами вросли в ствол и, будто глаза каштана, печально глядели сквозь свисающую длинными лентами сухую кору.
