Странное происшествие в сезон дождей - страница 17

– Красивая, – подтверждает бармен, не спеша отдавать фотографию. – Очень красивая.

– Да. Она прекрасна.

– Даже слишком хороша.

«Слишком хороша для тебя» – написано на лице бармена, и это портит настроение Кристиану. Но не настолько, чтобы перестать говорить о Dasha.

– Она русская.

– Да что ты! И где же вы познакомились?

И на это у Кристиана заготовлен ответ:

– Я был на гастролях в России. Я саксофонист, играю джаз…

– Вот как? И что Россия?

– А что – Россия?

– Она тебе понравилась?

– Ну… – К этому вопросу Кристиан не готов. – У меня было мало времени, чтобы по-настоящему узнать ее…

– А времени, чтобы жениться, хватило?

– Это была любовь с первого взгляда.

– Да… – Бармен все еще пялится на фотографию, и это начинает беспокоить Кристиана. – Пожалуй. Первого взгляда вполне достаточно. Говорят, в России очень холодно. И все пьют чистый спирт, чтобы согреться.

– Спирт мне не предлагали, – как может, выкручивается Кристиан.

– Но женщины там и впрямь красивые. Особенные.

– Особенные, да.

– Может быть, у твоей девушки…

– Жены!

– Жены… есть подруга? Такая же очаровашка… Для старика Даррена. Даррен – это я.

– Очень приятно. А меня зовут Кристиан.

– А ее? – Бармен щелкает плоским ногтем по фотографии. Жест не слишком почтительный, и Кристиан едва сдерживается, чтобы не отнять снимок самым бесцеремонным образом. Вдали от куска плексигласа он чувствует странное волнение, готовое вылиться в детскую истерику: еще бы, ведь посягают на самую большую драгоценность в его жизни.

Что, если бармен не вернет фотографию?..

– Даша. Ее зовут Даша. Ударение на последнем слоге.

Насчет ударения Кристиан не совсем уверен.

– Красивое имя. Необычное. Так как насчет подруги?

Есть ли у Dasha подруги? У нее есть Шон и маленькая Лали, две кошки, пес по имени Амаку и еще кто-то. Кто-то из сна, он бродит по опушке волшебного леса, время от времени надламывая ветки; думать о нем неприятно. Куда проще и безопаснее думать о самом слове «подруга». Ни с чем особенным оно для Кристиана не ассоциируется, за исключением скандинавской сборной по хоккею, сплошь состоящей из шумных и бессмысленных товарок его двоюродной сестры. Таких существ Dasha уж точно никогда бы не потерпела рядом с собой, вывод: подруг у нее нет.

– У нее есть кошки. Две. То есть… у нас есть кошки.

– Кошка вряд ли меня утешит. – Бармен скалится в такой широкой улыбке, что становятся видны бледно-розовые десны. Ничуть не менее неприятные, чем мысль о таинственном персонаже из сна. – Интересно все же, почему она выбрала именно тебя?

– Кошка?

– Твоя девушка.

– Жена.

– Да… Что такого она, – тут старик Даррен снова сверяется с фотографией, – в тебе нашла?

Большому мальчику Кристиану давно пора бы знать, что все бармены – хорошие психологи. Даррену и пяти минут не понадобилось, чтобы засомневаться в правдивости истории, завернутой в плексиглас. Кристиан чувствует, как кровь приливает к щекам; при других обстоятельствах он поступил бы по своему обыкновению – ретировался, прикрываясь, как щитом, извинительной улыбкой («забудьте все, что я вам говорил, это была шутка»). Подобное случается всякий раз, когда его ловят на мелкой лжи – настолько мелкой и безобидной, что так и тянет раздавить ее, как гусеницу. С ложью покрупнее – генерируемой совсем другими людьми, правительствами и целыми государствами – ни одна подошва не справится, ничья. И возникает чувство неудовлетворения, требующее выхлопа. Тут-то и подворачивается микроскопическая ложь гусеницы-Кристиана, размазать ее – святое дело. До сих пор Кристиан ловко уходил от расправы, он и сейчас бы слинял, оставив недопитую кружку с пивом, но фотография…