«Что случилось с Землей? Куда все подевались?»
– Ты что тут делаешь?
Вопрос застал меня врасплох, и я отскочила на шаг назад, как будто меня застали на месте преступления.
Джо Райли стоял в дверях своей хижины. Грязный и небритый, в нестираных штанах и майке; подтяжки болтались по бокам, точно выдранные из гнезд провода. Комната позади него скрывалась в тени; у меня создалось впечатление, что все утро Джо провел в постели, прячась от мира, в то время как все прочие занимались тяжким трудом, пытаясь в нем жить. Зрелище было отвратительное и только подкрепило мое невысокое мнение о нем.
И все же Джо Райли был такой важной и скандально известной фигурой, что его окружала мифическая аура, и я оробела.
– Смотрю на «Эвридику», – ответила я.
– Зачем? Она такая же, как всегда.
– Наверное, я просто хотела поближе увидеть, как выглядит растраченная жизнь.
В лице Джо что-то переменилось. Его, казалось, всегда поражала направленная на него ненависть, и на краткий миг я немного ему посочувствовала. Он уперся локтем в дверной косяк и навалился на него, уткнувшись взглядом в землю между ботинками. Потом снова посмотрел на меня и сказал:
– Какая же ты все-таки злобная девчонка. С тобой вообще хоть кто-нибудь дружит?
Его слова ранили. И были справедливы: настоящих друзей у меня не было. Бренда и Дотти отчетливо дали мне это понять. У меня не было друзей, к которым можно обратиться в такие минуты, когда все вокруг тебя словно ломаются каким-то необъяснимым образом. Когда все, чего тебе хочется, – спалить этот мир.
– Со мной дружит Ватсон, – сказала я и тут же об этом пожалела.
Джо слабо и зло улыбнулся.
– Твой единственный друг – Автомат, – проговорил он.
– Зато у меня друзей на одного больше, чем у вас.
Джо отвел глаза. Я поняла, что победила его, но лучше мне от этого не стало. Он бросил:
– Тебе стоило бы попробовать быть с людьми добрее. Это может изменить твою жизнь.
Джо повернулся и собрался было уйти обратно в хижину, когда я сказала:
– Я хочу побывать внутри блюдца.
Я поверить не могла, что эти слова слетели с моих губ. Я и сама до того мгновения не знала, что хочу этого. Джо снова повернулся ко мне. По его лицу было видно, что и он в это не верит. Помолчав, он спросил:
– Зачем?
– Не знаю. Просто хочу.
Джо вышел под солнце, и ветер принялся ерошить его слежавшиеся за время сна волосы и трепать одежду. Он огляделся так, будто меня могла подослать какая-нибудь секретная штурмовая команда. Но мы были здесь одни; у меня за спиной лежал жалкий, иссеченный ветром городок, у него – бескрайняя и бесплодная пустыня.
– А ты разве не должна быть в школе?
Я пожала плечами.
Джо медленно приблизился и остановился в нескольких футах от меня. Засунул руки в карманы и сразу же их вытащил. Я видела, что он нервничает. А еще с такого расстояния было заметно, что он пьян. В то время еще действовал сухой закон, и вид человека, столь бесстыже пребывающего в объятиях алкоголя, насторожил меня. Я задалась вопросом, не угодила ли в беду. Глаза Джо были налиты кровью, а лицо выглядело старым и изнуренным, хотя я знала, что пилоту нет еще и сорока.
– Зачем тебе нужно в блюдце, Анабель?
Я была готова к враждебности или презрению, как минимум – к резкому отказу, но Джо говорил тихо. Почти меланхолично. Ему и впрямь было интересно, и – хоть в тот момент я и не могла этого понять – спрашивал он с добротой.
– Просто хочу посмотреть. – Я тоже не повышала голоса. Похоже, боевой пыл оставил нас обоих.
