Лучи заходящего солнца шрамировали небеса, покрывая полосы самолетных треков ярким багрянцем. А у деда Митрича были гости. Казалось, два крепких амбала заняли все пространство небольшой кухни. Артур и Руслан переглянулись, небритые физиономии расплылись в едкой усмешке.
– Слушай, старик, давай уже, подписывай! Кончай кочевряжиться! – Руслан хрустнул суставами сжатого кулака. Бритая голова взопрела в жарко натопленной комнате. Митрич хмыкнул и залпом осушил рюмку водки.
– Вот тебе ручка, а вот бумага… – Артур выудил из необъятной кожаной куртки оба предмета и положил их на застеленный старыми газетами шаткий стол. Остатки алкоголя заплескались в початой бутылке «Столичной». Дед отодвинул договор дарения и ловко наколол огурец на погнутую вилку. Руслан начал приподниматься, что-то вытаскивая из кармана джинсов. Митрич успел разглядеть металлический отблеск какого-то острого лезвия. Артур сделал головорезу знак рукой и Руслан нехотя плюхнулся обратно. Шумно выдохнув, детина процедил:
– Зря ты так. Сегодня время сложное, все может случиться. Идешь, идешь и вдруг – кирпич на голову. Бах! – Руслан шлепнул рукой по столу. – Все! Кранты… Мы же не хотим по-плохому? – почти ласково закончил амбал. Митрич все это время сосредоточенно чистил воблу. Покончив с делом, он преувеличенно пьяно закивал головой.
– А как же! Всякое бывает. Вот у моего соседа давеча… У Николаича, знаете его? Ну так вот, чуть не помер, бедняга! Привиделось ему, что по стенам ползают «собакопауки»! Так и сказал! Бегают, значит, переползают от розетки к розетке, на выключатели нажимают. Спасу, говорит, от них нет! А я ему отвечаю: пить надо меньше, особо всякую тормозуху. Я вот «беленькой» уже четвертый десяток как не изменяю. Только ее, родимую.
Завершив тираду, старичок нацедил рюмку доверху и, откинув голову, полностью ее осушил. Острый кадык запрыгал, завозился под дряблой старой кожей. Руслана так и подмывало схватить его за эту цыплячью шею и…
Управившись с закусью, дед продолжил:
– А Семеныч из соседнего дома… Допился, бедняга – видел, рассказывает, огромный лимон с человечьим глазом и плавниками, висел в небе, как дирижабль. Дирижабль, понимаешь? Вот дает!
За пыльным окном притаились сумерки. Один за другим загорались стеклянные яблоки фонарей, превращаясь в сверкающие нитки жемчуга. Повсюду разлился мягкий персиковый свет, лишь слегка щекотавший вечерние тени. Руслан вдруг поежился – огромный непробиваемый детина впервые ощутил какое-то беспокойство. В его чугунном мозгу внезапно пробудился первобытный страх, в незапамятные времена заставлявший обезьяноподобных предков человека спасаться бегством.
