Странные события в Сухаревой башне - страница 20

Горящие, растущие из них слова растекаются по всему миру мгновенно. Не это ли мечта большого писателя? Федор Михайлович с орбиты также на Луну указывал. И это уже не раз. Но тут я ничего не понимаю. Хотя что-то в этом есть. Я застрял в этих глубокомысленных видениях, маман. «It all seems so absurd!»^>49 Реальная жизнь – вот моя стезя. Хочу убежать отсюда, не то прокисну в бездействии и неподвижности! В замке безумие наступает на пятки.

– Бегство возможно через предательство. И ты это знаешь. Безумие – симптом усложнения твоего разума, его умножения.

– Ты неверно толкуешь мои слова. Сидеть тут взаперти и беседовать только о снах – сущее мучение. Я о простом и понятном говорю… Как бы мне пойти погулять, а не умножать извилины в полушариях?

Дед Аркадий встрепенулся:

– Вот-вот! Жизнь есть сон, как сказал Кальдерон^>50… А ты уже по-английски заговорил. Превращаешься в Артура Коннора. Красим твои волосы и стрижём, фотографируемся для паспорта, а дальше вместе едем по делам. Где-то через час. Сны быстро забываются, и это к лучшему.

– Это безопасно? Я о поездке, – интересовалась мама.

– Как посмотреть, Серафима! Ежели твоя Алёна Ивановна ухитрится нас настигнуть, то, верно, Фёдор Михалыч поможет. Явит нам Родиона Романыча, а тот уж быстрёхонько разберётся с вредной и гадкой старушонкой. Тюк – и всё.

– Всё шутишь, дедушка Аркадий?! Что с теми, которые вчера в ловушку угодили?

– Сложные ребята, в том смысле сложные, что с трудом всё понимают, но крепко по-своему жизнь толкуют, глядя прямо в глаза: «Дед, у тебя тут где-то и золото, и камни драгоценные. А философский что за камень? У тебя есть? Ты колдун или маг? Хочешь, мы тебя с нужными людьми сведём? И тебе, и нам польза будет. Если что, тут неподалёку есть бар и кафе «Баблок» – туда заходим в обед». В общем, Серафима, они уже напрочь забыли как нашу беседу, так и всё тут с ними приключившееся, а вот мы уже можем слушать их разговоры про рыбалку, охоту, автомобили.

– Всё это некрасиво! И так же бесчестно, как их поступки.

– Ну, милая моя! «Грех величайший – бытие. Тягчайшее из преступлений – родиться в мире»^>51. Во-первых, их поступки отнюдь не бесчестны: это их работа. Во-вторых, пусть будут хитры и низменны мои поступки – я это переживу, Серафима Аркадьевна… Лишь бы все были живы и здоровы! Вот и хорошо! Ваня, который Артур! Не ленись: займись уж усердно фехтованием! Вдруг пригодится!

– Может, ещё в какой кружок меня запишете? Например, конного спорта? – я не мог обойтись без иронии.

– С удовольствием!

– Ночью, матушка, я видел четырех всадников, то ли во сне, то ли наяву. К чему это?

– Я не видела. И тему снов предлагаю на время подзабыть, – уже раздражённо заговорила мама.

Дед, помолчав и посмотрев на мать, покрутил ложку в руках и стал степенно объяснять, взор подняв куда-то вверх, к круглому высокому куполу:

– Четыре тени скачут со всех сторон света, через Бездну, и пересекаются в стенах замка, воплощаясь во Всаднике. Обычно на башне просыпаются часы: их механизм чуть оживает и совсем ненадолго приходит в движение, подобно пробудившемуся большому сердцу. Вот так происходит смещение во временных пластах замка, где время обычно сгущено и почти остановилось. В утробе замка, его глубинах что-то изменяется: появляются или исчезают предметы, комнаты, ходы, передвигаются стены. У Всадника есть миссия, в которую мы не посвящены, – у нас могут быть только догадки. Древние жители замка могут видеть