Странные страны. Записки русского путешественника - страница 6

…мы едем, едем, едем… По Садовому кольцу на троллейбусе «Б». Незадолго до моего первого приезда в Москву в Одесском русском театре вышла премьера: «104 страницы про любовь». Спектакль меня потряс, поразил, вдохновил, я смотрел его много раз и некоторые реплики повторял, как стихи: «Ночью «букашка» по кольцу таксистов собирает…» Я не понимал, что это значит, пока мой старший и очень образованный товарищ Руслан Ковалевский не объяснил, что «букашка» – это троллейбус, а кольцо – Садовое. И вот я выхожу на площадь Киевского вокзала, с чемоданом, в котором кроме аттестата и книжек по режиссуре – заботливо завернутые мамой в вафельное полотенце огурчики, помидорчики, редиска, брынзочка и свеженькая, с Привоза, домашняя колбаска… Мой чемодан пахнет Одессой, и я в самом начале дороги в Москву. Иду пешком через мост, за которым маячит сталинская высотка – МИД, и вдруг вижу троллейбус «Б», ту самую «букашку». Беру билет на себя и «одно место багажа» и до вечера нарезаю круги по Садовому, по Москве, с трепетом и восторгом вслушиваясь в новые для себя названия: Смоленская-Сенная, Зубовский бульвар, Павелецкая, Таганская, Земляной вал, Лермонтовская… Конечно же, напеваю про себя Окуджаву: «…Я в синий троллейбус сажусь на ходу…» Я еду, еду, еду… Еду поступать в ГИТИС.

…я еду на черной «Чайке» по Кутузовскому проспекту. Это было недавно, когда у меня случился юбилей. В театре в тот день играли премьеру – пьесу Людмилы Улицкой «Русское варенье», написанную вослед Чехову и его драматическим героям. Так как я поставил целых три «Чайки» – непосредственно Антона Павловича, «Чайку» нашего современника Бориса Акунина и «Чайку»-оперетту, то мимо еще одного произведения с подзаголовком AFTERCHEKHOV пройти никак не мог. Спектакль заканчивается, на сцену выходят все наши народные и заслуженные артисты, к ним присоединяются начальники по культуре, поздравляют и вручают цветы и подарки. В переполненном зале много гостей, среди них Анатолий Чубайс, Михаил Абызов, Борис Вайнзихер. С ними меня связывают совместные приключения, о которых пойдет речь в этой книге. В самый разгар поздравлений среди зрителей появляется автоинспектор с жезлом в руке и восклицает: «Кто здесь поставил “Чайку”?» Кто-то из артистов показывает на меня пальцем и произносит: «Это он». В этот момент распахиваются двери балкона в зрительном зале, и я вижу на площади сияющую «Чайку», стоящую почти поперек движения, окруженную фотографами и просто любопытствующими прохожими. Начинаю понимать, что это и есть главный подарок.

«Чайка» оказалась с биографией. В 60-е годы она принадлежала тогдашнему Председателю Совета Министров РСФСР Михаилу Сергеевичу Соломенцеву. Кузов бронированный, а внутри – невероятные по тому времени прибамбасы, соответствующие статусу бывшего владельца: ламповый приемник, стеклоподъемники, автоматическая коробка передач. Не было боковых зеркал, и на мой вопрос «почему?», мне ответили: «Зачем? Эта машина всегда двигалась по ровной пустой дороге и ее никто не обгонял».

Июньской ночью я ехал на черной «Чайке» из театра домой, на дачу. Ехал медленно, и водители справа и слева с интересом и поощрением разглядывали эту карету прошлого. «Чайка» торжественно плыла по Новому Арбату, Кутузовскому проспекту и Можайскому шоссе. Мое благостное состояние вдруг прервала картина очередной московской аварии: кровь на асфальте, скорая, милиция, зеваки… Я подумал о непредсказуемости жизни, о том, что движение из пункта А в пункт Б проходит не только по прямым проспектам и регулируемым перекресткам, но и по опасному бездорожью, где лед, снег, песок, болота, камни и водные преграды, где жизнь видна не только через тонированные автомобильные стекла и иллюминаторы личных самолетов, а в непосредственной и пугающей близости, вплотную и без прикрас, и эту прекрасную, непредсказуемую и удивительную жизнь я выбираю. За ней ухожу с друзьями в ежегодные экспедиции, о которых попробую рассказать. Я выбираю бездорожье.