Начал вдруг вспоминаться 6 класс и немного корявый, но вполне осознанный поцелуй Толика Ковыршина у кабинета географии, после которого не только закружилась голова. Она словно взлетела над землёй. Душа её ещё долго парила в небесах, чувствуя лёгкость. И если обычно дорога домой тогда казалась долгой, то после того поцелуя она превратилась в крохотный дефис. И уже дома, плюхнувшись на диван Оля вовсю предалась дивным и сладостным мечтаниям. О Толике, о любви… Тогда казалось что всё это будет так скоро: полёты любви и легкость души. Фантазия выдавала Толика в роли мужа, куча ребятишек в своей просторной квартире. Но все было бы слишком просто если бы так всё и было. С того самого момента пролетело вот с десяток лет, а до сих пор у неё не было ни мужа, ни детей, ни своей квартиры.
И одни воспоминания, которые иногда, в период хандры вяло грели душу, словно батарея квартиры в октябре месяце. И если бы кто-то, ещё с неделю назад сказал бы что она вновь окунется в то, казалось бы забытое состояние не поверила бы. Уже и не мечталось конечно даже, но…
Сережа изменил окружающий ее мир с легкостью того самого волшебника. Волшебника из далекого детства. А Толик со временем испарился. Тихо и незаметно: как снег в начале апреля. Вроде уехал куда-то. Тем более что волновал он её душу ровно сутки, ибо уже на следующий день её несостоявшаяся любовь пошла провожать со школы Олечку с параллельного класса. Полет, едва начавшись, оказался прерванным. Слёз правда тогда много и не было, ибо в скорости и она сама переключилась на новенького Сашу Петрова…
– Ну что ты распелась с утра! – и шаркая ногами, на кухню зашла мать, озираясь по сторонам. Вон темень на улице то какая. Влюбилась что ли? – внимательно заглянув дочери в глаза она вдруг зло добавила:
– Что, проблем захотелось? Я вот тоже когда-то как дурочка повелась на твоего отца. Как он красиво тогда пел – и рассмеявшись, мать решительно произнесла:
– Так что забудь. Выкинь из головы – и выпив воды с фильтра она негромко кашлянула.
– Ну мам. Ты же не знаешь ничего – и Оля непонимающе, даже немного растерянно бросила взгляд в сторону матери.
– И знать не хочу. Говорю забудь – и так же шаркая ногами она неспешно удалилась из кухни.
Первая слезинка, скатившаяся с уголка правого глаза как потом оказалось дала почин ручьям солёной жидкости. Обидно было так что мир, игравший доселе яркими красками поник и представлял собой лишь едва видимые очертания размытых контуров. И самое главное что мать то в самом деле не знает ничего. Вообще. С уходом из семьи отца она вдруг потеряла интерес к жизни, обращая внимание на дочь по минимуму, слабо интересуясь её делами на работе, не говоря про личную жизнь. А ведь ещё не было самого главного разговора. О том чтобы Серёжа пожил у них когда приедет в гости. Зачем ему жить у тетки, когда здесь места хватает? И она уже даже почти уговорила Сережу что ничего неудобного в этом нет, а тут на тебе! Короче получалось что и смысла разговаривать на эту тему с матерью и нет. Слёзы по-прежнему лились из глаз. Из кухни, где она была сейчас, было отчетливо слышно как мать включила в зале телевизор. Передача о еде ей была намного интереснее чем чувства родной дочери.
Услышав в трубке длинный гудок Оля автоматически облизала ставшими вдруг сухими от волнения губы. Вот уже не раз звонила Сергею, а все равно каждый раз при наборе номера сердечку становилось тесно в груди и оно так и жаждало выпрыгнуть из неё и полететь быстрее скорости света к любимому. К самому желанному и любимому мужчине на свете. И всё ещё бы ничего, но предстоящая тема разговора была не совсем приятной. Чему тут радоваться, когда мать с самого утра, едва стоило ей только заикнуться о приезде Сергея, устроила такой скандал что Оля уже и не рада была что подняла эту тему. И ведь знала же что так будет, так нет, решила еще раз спросить…
