Первым делом я приобрел телефонную карту и с дрожью в руках набрал номер отца. Отец ответил сразу и я с облегчением вздохнул.
– Не испытывай себя, сын. Подвигов от тебя никто не ждет. Если что-то идет не по плану, возвращайся. Глупо рисковать понапрасну.
Отец был прав, и я интуитивно это понимал. Но возвращаться «не солоно хлебавши», тоже не желал. Я упрямо решил идти к своей цели. Вот только какой именно цели?
– Хорошо, – вдруг согласился я. – Пару дней проведу здесь, осмотрюсь и если что вернусь!
***
Бедность – это порок унизительного и невыносимого чувства. Я оказался в Ак-Сарае по причине бедности и несостоятельности. Разве сунулся бы я сюда, живя в достатке? Более того, самое унизительно состояние, это когда ты не в состоянии заработать на родине столько, чтобы жить в достатке, и вынужден бежать зарабатывать заграницу…
На углу незнакомой улицы, мне попался недорогой ресторанчик. Глаза разбегались от богатого выбора блюд. Турки – отменные повара. Заказ мой оказался более чем скромный – доннер и турецкий чай. Я не мог выйти за рамки и без того нищего бюджета. За соседним столом сидели мать и сын восточной внешности. Мы разговорились. Это была семья из Баку сын – Тахир и мать – Зарифа. Они обосновались в Стамбуле ради заработка, арендовали торговое помещение и открыли магазин по продаже кожаных ремней. Карие глаза Тахира были наполнены печалью и грустью. Прощаясь, он посоветовал не задерживаться допоздна на улицах Стамбула. Но я задержался…
***
Заметно темнело, но именно к вечеру у меня появился запал. Я вдруг ощутил себя победителем. С ночлегом вопрос решен, голод утолен, что еще делать? Только гулять и гулять по вечернему городу! Я направился по уже знакомым мне улицам, к той самой мечете, где днем совершил омовение. Я шел уверенной походкой, довольный собой, не подразумевая, какую опасность таят в себе ночные улицы нетуристического Стамбула. В это время людей на улице практически не было. Попадались только случайные прохожие. На тротуаре через дорогу, точно из небытия появился массивный силуэт человека. Приблизившись, я смог рассмотреть его. Это был мужчина восточной внешности, одетый в пиджак и брюки. Незнакомец широко улыбался, глядя на меня. Где-то на подсознательном уровне, промелькнули недобрые мысли. Но дружественное приветствие незнакомца развеяло все сомнения.
– Русский?
– Нет, – покачал головой я. – Я – татарин!
Незнакомец замешкал.
– Но ты же из России?
– Из Татарстана!
– Да, какая разница. Русского можно узнать по одежде. Как дела? Меня зовут Мухаммед.
– Именем пророка…
– Ты мусульманин?
– Альхам дулилля! – Я демонстративно показал ему кожаный мешочек с арабской молитвой на шее, на всякий случай, дав понять, что мы с ним одной веры.
– Давно приехал?
– Только сегодня. Ты местный?
– Да, живу здесь в Стамбуле.
– Понятно. Я писатель из Казани.
– Писатель?
– Да! Пишу об истории…
Ничего не выдавало в Мухаммеде опасного типа. Им преобладала магическая обаятельность. Он неплохо говорил по-русски с заметным кавказским акцентом, напоминая внешне классического дитя гор – с южным загаром, орлиным носом и крепким телосложением. По сравнению с ним я казался лилипутом. Мухаммед не был похож на турка, скорее на азербайджанца. Мне приходилось тесно общаться с ребятами этой национальной группы, когда я работал на колхозном рынке в Казани. Его типаж личности напоминал мне давнего знакомого из Баку. Поэтому я не испытывал ни тревоги, ни страха, ни подвоха. Мы общались на равных так, будто были давно знакомы. Мы говорили о жизни в Турции и России. Однако я стал замечать, что Мухаммед задает наводящие вопросы. Один ли я в Стамбуле? В каком отеле остановился? По делам ли приехал? И постепенно я стал осознавать коварный замысел нового приятеля…
